Фигуры в накидках продолжали появляться, но, как я понял в последнее время, ни у одной из них не рождалось надежды, что именно я смогу им помочь. Может, они были из других городов, или я им не внушал доверия.
Неизменными оставались придуманные мной образы. После того, как у мамы появилось лицо, она научилась их видеть, начала принимать участие в наших беседах.
Однажды спросила:
– А ты не хочешь записать их жизни?
– Зачем?
– Не знаю, зачем-то записывают придуманные жизни. Людям нравится читать про придуманное.
– Мама, я не писатель, я программист. Лучше я буду заниматься тем, что умею.
– Как хочешь. Что нового у Сашки?
– Живет там на Байкале. Надеюсь, когда-нибудь к нему добраться. Говорят, там красиво.
Но Сашка приехал раньше. У него случилась командировка в Питер.
Мы сидели с ним вокруг бутылки конька у меня на кухне, вспоминали детство.
Мама тоже была за столом, но Сашка ее, естественно, не видел. Понимая это, она в разговор не вмешивалась, молчала. Образ Мурки иногда появлялся у ног, но не часто, она знала, что сейчас мне и так хорошо, я не один, я общаюсь.
Разговор прыгал с одного на другое, не имел строгой последовательности, вот всплыло воспоминание о детском доме, о каких-то товарищах из того времени, вспомнилась каморка дворника Миши.
– Кстати, Вадик, а ты знаешь, что это он тебя нашел? – спросил Сашка.
– Нет. Откуда? Меня же потом в другое место отправили.
– А, ну да. Я и забыл. Меня-то тогда сразу поймали, а ты пропал. Там целая операция по поиску была, с ментами, с объявлениями по столбам и стенам. Поднимали народ, прочесывали все вокруг, но все напрасно. А на третий день Миша пришел к директору дома и сказал, что знает, где ты. Ему не поверили, а он говорит, что ты сам ему об этом рассказал. Ну, сумасшедший, все же знали, но проверили на всякий случай, а ты там и оказался.
В моей голове очень отчетливо всплыла картинка того видения, которое я увидел в детстве, сидя в подвале: я в каморке у Миши, стою спиной к нему, на меня наброшена накидка, а дворник меня допрашивает, где меня искать?
3.
Эта фигура настойчиво появлялась уже пятый день подряд.
Звали ее Катей. Ей двадцать восемь, на семь лет младше меня, она парализована, это все, что я про нее узнал за время наших бесед, а она все вокруг да около, но все же на пятый вечер впрямую спросила мой адрес.
Я ответил.
– Я так и знала, – с облегчением прошептала она.
– Ты о чем?
– У нас общий балкон, только бетонной перегородкой разделен.
– И что? – я напрягся, неужели опять я вскоре увижу очередное лицо.
– Квартира наша на меня записана.
– Чья ваша?
– Я с отчимом живу, мама умерла. Он хочет меня со света сжить, я слышала, сегодня меня должны похитить и требовать выкуп. Это он придумал. Они на кухне