Костёр вам разжечь? Да, вот, пожалуйста! Веток нарубить? Да в один момент! Воды с ручья принести? Да вот, уже несём. Комаров отогнать? А ну, улетайте-ка, подобру-поздорову. Мы все можем, мы же мужчины, и мы невиноваты, что мамы родили нас в роддомах, а не в лесу, это ничего, мы наверстаем мамины упущения, мы с лесом сроднимся быстро!
Вы же верите в нас, мужчин? Девушки, где ваше вдохновение.
Белые и красные
Помню, сходили мы с девушками ещё в пару-тройку коротких походов. И тут моя Веснушка и говорит нам, что кто-то ей сказал, что где-то километрах в 20 от какой-то далёкой деревушки, до которой пилить ещё несколько часов на стареньком автобусе, так ей сообщили, имеется какая-то странная пещера, в которой когда-то жил кто-то очень старый и одинокий. И вот было бы очень интересно сходить и найти ту пещеру. И, мол, это не просто старая землянка или хижина, а настоящая пещера среди скал и человек там как-то жил. И ещё, помню, она тогда добавила таинственности, как же без неё, сказав, что это, дескать, один раненный офицер был из армии Колчака.
Так вот, как тогда рассказывала нам Веснушка, когда они с несколькими товарищами плыли на лодках, они думали, что у красноармейцев лодок нет, и те не смогут пуститься за белыми в погоню. Офицеры на ночь причалили к скалистому берегу, развели костёр, сидели долго, разговаривали, решали куда дальше поплывут утром, задремали. А красные на каких-то раздолбанных лодчонках, вот нашли же где-то, поплыли себе по течению вниз, на удачу. И тут издали видят на берегу тлеющий костёр. Потихоньку они подгребли чуток повыше к берегу, река-то здесь совсем не широкая, берега камышом поросшие, течение слабое, лодчонки и схоронили среди береговой травы. Подкрались они к белым уже по берегу, да давай стрелять в спящих офицеров. Офицеры вскочили, шум, крики, дым, пальба, а ещё темно, плохо видно, ну и крайний офицер, также выстрелив спросонья в красных несколько раз, сполз в камыши. И притих в них, оставшись, таким образом, единственным живым. И что у него при себе, вроде бы, всегда был вещмешок, в котором он что-то такое тайное хранил, что даже, наверно, его друзья офицеры не знали.
Красные потом посидели, вытащили у мёртвых табак, покурили, что-то ещё забрали с собой, да и поплыли назад – дело сделано, местность очищена от неприятеля. Только один красный был сильно ранен как раз тем оставшимся в живых офицером – одна пуля зубы выбили, щеку и ухо прошла насквозь. Чем в темноте его товарищи красноармейцы могли ему помочь? Да ничем, толком-то, только лишь одно – потерпи, мол, браток, наш красный товарищ, вот доплывём до деревни, там тебе бабы и помогут. Сели в две неплохие лодки офицеров, а те лодки, на которых приплыли, бросили. Затем погрузили раненого да отчалили, а через несколько минут тот «красный товарищ» и отдал красному богу душу, затих, а, может, и не богу, но все одно – отдал. Мужики переглянулись,