– Ты получила деньги по чеку? – прервал я ее.
– Не будь дураком. Конечно же, я получила деньги по чеку.
– А он не поддельный?
– Если бы чек был поддельный, я бы засунула эту девку в мусорный ящик. Или ты считаешь, что было бы умнее пойти в полицию и рассказать им всю правду?
– Пока еще рано, – сказал я. – Попозже, наверное, придется им рассказать. Я хочу, чтоб они поработали кое над чем.
– Они бы поработали кое над чем, если бы мы им сказали, не так ли, дружок?
– Да! – сказал я. – Если б я им сказал!
Я положил трубку и отправился в нашу контору. Я расписался в журнале, который швейцар хранил в лифте, и поднялся на наш этаж. Миновал дверь с легендарной надписью «Кул и Лэм», выведенной на матовом стекле, и повернул налево, где на двери висела табличка: «Отдел расследований. Входите». Я вошел в контору и, не заходя в свой кабинет, сразу же направился к Берте. Каждый предмет обстановки в кабинете Берты Кул носил на себе отпечаток ее индивидуальности, начиная со скрипучего вращающегося кресла и кончая вечно запертым на ключ верхним правым ящиком письменного стола. Этот ящик запирался отдельным ключом. В нем хранились наличные деньги. И вообще у Берты все было под замком. Она не доверяла ни секретарше, ни швейцару, ни своему компаньону.
Я сел в Бертино вращающееся кресло. Оно противно заскрипело. Казалось, что в него встроен специальный скрипучий механизм: стоило сделать хоть малейшее движение, как он тут же срабатывал.
Я приподнял журнал. Записка была на месте. Я стал внимательно ее читать. Там был нужный мне адрес: 1624, Вероника-Вэй. Под ним энергичным Бертиным почерком было написано: «Хочет установить наблюдение за своей теткой». Затем слово «тетка» было зачеркнуто и вместо него вписано «биржевой маклер». Далее ее рука начала машинально выводить разные слова и цифры. Очевидно, это происходило во время разговора с Клэр Бушнелл. Сначала было написано словами «сто долларов». Затем цифрами – 100.00. Затем словами трижды повторено «сто долларов». Затем зачеркнуто «сто долларов» и написано «сто пятьдесят долларов». Затем написано: «Предполагает, что маклер любовник тетки. Это ее тревожит. Чего-то недоговаривает. Хочет, чтобы делом занялся Дональд».
Затем Бертина рука опять начала машинально чертить разные цифры. На этот раз появилось число 175.00, после него появились слова «настаивает на Дональде».
Потом опять какие-то цифры и слова и теткин адрес: 226, Корреандер-стрит.
Затем снова какие-то бессмысленные линии и твердым почерком текст: «Тетку зовут Амелия Джаспер; мошеннику на вид лет тридцать пять, хорошо одет, широкоплеч, носит двубортные пиджаки, в основном серого цвета; лицо смуглое, продолговатое, черты лица правильные; нервный смех, заядлый курильщик, курит сигареты одну за другой, пользуется длинным резным мундштуком из слоновой кости; красивый профиль, смех резкий: когда смеется, рот приобретает жесткое выражение».
Опять какие-то линии и чертежи, и, видно спохватившись, написала то, чему я так упорно учил ее все эти три года: точный портрет человека, за которым устанавливается слежка: «Рост – пять футов одиннадцать дюймов, вес – сто девяносто