Эпоха и Пох…й
Я сначала просто завалиться дрыхнуть. Спать. И прочее глупое времяпрепровождение. Такая эпоха. Джаз и прочее «мяу». «Мяу» это значит «будем жить и разные затеи». Когда уж совсем убивец бежит за нами с ножом и душно дышим сигаретами, так и быть, слеганца передохнём… Миленькая, такая Эпоха…
«Эпоха и Пох…й» – юмор. Юмор? Чёрная бабушка опасно сучит узловатой клюкой.
Ваяю книжки. Милые книжки, которым уж никто не улыбнётся и не всплакнёт. Горько-сладкие книжечки, где и море любви, и «слюни дьявола», уж никто не издаст…
А и ладно. Что я и в самом-то… Кафке, понимаешь, «никтошеньки ничемушки» не помогал. Служке «на полушке». Думаю, платили страховому клерку эту вот самую мелкую полушечку. Были мы с беззаботной Кисей такие красивые, на том берегу вкусной Чехии, где глупый музей его, Кафки-бедняги. Где стол, да стул его и разные неинтересные глупости.
Не забежали. И что. Чтобы мы увидели там нового, окромя того самого стула, стола, да разных нелепостей. А ведь в ту пору уж оглушительно ревел Его Величество Джаз. А он и джаз-то, небось, не любил. Сидел-рассчитывал за конторкой. В безрукавке, чтобы даже «налокотники» не портились. Лишь одни нарукавнички. Кафка в «нарукафках».
Эпоха великого Кафки улетучилась, осталось сиять чернотою лишь какое-то пелевинское зубоскальное «пох…й», где главенствует только грубый слоган «сам смеялся, сам подотру». Добрые люди, вы слышите, как с подземным гулким грохотом раскололась Великая наша Эпоха, где не было никаких омерзительных «пох…й»? А неприятно булькает только зыбкая осклизлая «пох…ямбия» в каждом сложном и пугающем вдохе.
И только лишь маркесовский «тотальник», который пошло запечатлели ужасные «Би-2», царит на наших с вами улицах и теперь. Семидесятилетний вечный Полковник неумно повздорил по поводу петушиных боёв где-то когда-то и с кем то жестоким в самом колумбийском ГэБэ. Это нескончаемая шизня, разумеется, из очередного моего дурного сна. И тот самый упрямый Полковник снова гордо повздорил. Повздорил навсегда.
Навсегда? Мэйби-шмэйби, почти не страшно… Лишь бы ласковые девушки там, во сне шныряли туда-сюда. Бодрящая реклама чашечки «оздоравливающего» кофе «завари и жди» готовит на многое, и я тоже послушно готовлюсь на то самое многое.
«Я преступно задолжал белому свету и за ЭТО, и за ЭТО…» – за многое, убогое и «разное», что рассовываем по пошлым блогам и прочим нечистым бумагам.
Мы все отчаянно оттягиванием агонию смерти, которой нет. Miss Modular. Долбит стереотипный Стереолаб. Ничего. Да, мы все исступлённо оттягиваем ту зыбкую линию погибели, которой, к сожалению, не существует.
Ты чего, «молодой», Мотя? С «самим» Пелевиным, мать его, «соревнова́шки»? С досадной примесью «со-ревновать». STARPER? Ну, старпёр дурацкий, конечно, и что? Зато весёлый старпёр, воащета!
Биться-молиться. Да! И буду. Юные, бравадные отважно отворачиваются от Святого Распятия. «Молодые, озоруют, что