– Тимур Савельевич, не белей, – отозвался тот приятным рассудительным голосом Виктора Сергеевича. – Подумай лучше: ты первая опишешь искусство людей в их привычной среде обитания, а не по артефактам, опустившимся на дно.
– О, я заполнила заметками шесть раковин! – воодушевилась Тиэра. – Боюсь, их не хватит, придётся многое запоминать. И мне так не по себе…
Мира сняла резинку, протянула «Тимуру Савельевичу». Тиэра рассыпалась в благодарностях, стала пристраивать на свои жиденькие светлые волосы. Пришлось объяснять, почему парни так не носят. Мальчик проглотил резинку и надолго завис, глядя пустыми глазами в пространство – осьминожка внутри делала записи.
На платформе было немного народу: несколько старушек с корзинами ягод и сушёных водорослей, пара дачников. Мира надеялась, что никто не обратил внимания, как Араум облизывал станционный навес. И на то, что язык у туриста с присосками.
Она подошла к терминалу, чтобы купить билеты, и по привычке стала махать запястьем над экраном. Почему не срабатывает? А, смартика же нет! Порылась в сумке и вытащила стальную пластинку с чипом – «карточку». До Инцидента их делали из пластика, не приходилось столько таскать с собой.
Осьминоги не испугались поезда, стояли и поражённо цокали. Но как только сели на деревянные кресла в вагоне, Тиэру словно прорвало. Она с прищёлкиванием восхищалась людской архитектурой:
– Дома с острыми крышами похожи на зубы акулы, это символизирует мощь и живучесть и, должно быть, отпугивает хищников. Какие поразительные цвета, бледно-зелёный, ярко-алый, словно ядовитая звезда! Хотела бы я ближе рассмотреть лишайник, что устилает то здание: ровный слой, небольшие зазоры между колониями.
Тиэра указывала на избушку станционного смотрителя, лицо скафандра светилось восторгом.
– Это краска потрескалась, – вздохнула Мира и добавила шёпотом: – Слушайте, вы можете себя по-нормальному вести? Народ оглядывается.
Рина говорила, они вполне сойдут за туристическую семейную группу: брат, сестра, папашка и гид. Но Винч роль гида играл ужасно. Он всё время напряжённо молчал, с опаской поглядывал по сторонам и резко одёргивал Араума, когда тот пытался залезть под сиденье или прилипал языком к стеклу.
– Чего лицо, как на похоронах? – шепнула Мира. – Улыбнись.
Винч растянул губы. Глаза при этом были тревожные, так что пришлось отдать ему очки с затемнёнными линзами. Мира пихнула Тиэру, которая всё рассыпáлась трелями, прошептала:
– По-человечески говори, все же смотрят.
На самом деле, на них не обращали внимания. Дети и взрослые крутили роллю – модную игрушку по типу круглой погремушки, которая трещит, если поворачивать ручки. Треск в вагоне стоял знатный, так что щелчки осьминогов тут бы вряд ли кто услышал.
Мира вздохнула с облегчением и достала электронную книгу, начала снова