О, а еще огромные рекламные плакаты, на которых я была изображена в одних стрингах и с улыбкой купалась в огромном бокале шампанского. Точно такие же развешаны на всех рекламных щитах по всему Бостону.
«Мадам Хаос: здесь твоя нравственность встречает свою смерть».
– Поверить не могу, что вы пьете. – Сейлор покосилась на Перси и Эшлинг – обе были матерями грудных младенцев. Эшлинг и вовсе из числа женщин, которые не могут даже перейти дорогу на красный свет, не покрывшись при этом нервной сыпью. А Эмброуз, ее сын, был еще совсем малюткой.
– А я не могу поверить, что ты никогда не сцеживала и не выбрасывала молоко после выпивки. – Эшлинг «Эш» Фитцпатрик пожала плечами и сделала глоток вина. – А все думают, что это я зануда.
– Ты и есть зануда! – хором воскликнули мы.
Эш поздно присоединилась к компании Красавиц Бостона. Мы с Перси знали Сейлор еще со школы, но Эшлинг стала частью нашей банды только после того, как Сейлор познакомилась с Хантером. Из нас четверых Эш – пай-девочка. Врач. Породистая, обеспеченная дочь из семьи нефтяников, которая взяла и выскочила замуж за самого жестокого и неприступного принца бостонской мафии.
– Я знаю, что грудное молоко называют жидким золотом. Но это? – Перси приподняла бокал и цокнула языком. – Ему цены нет. Надо наслаждаться, пока есть возможность.
– Это еще почему? – Нахмурилась Сейлор.
Перси с ухмылкой потупила взгляд, спрятав глаза за черными как сажа ресницами.
– Через несколько месяцев мы с Киллианом попытаемся зачать третьего ребенка.
– Ребят, вы как кролики, – я поперхнулась.
– Ты же знаешь, как бывает, когда хочешь малыша, – примирительно сказала Перси.
Меня пронзила нестерпимая боль. Я ходила на тусовки и напивалась каждую ночь с тех пор, как доктор Бьорн сообщил мне о том, что моя матка такая же бесполезная, как буква «Л» в слове «солнце». Я пыталась заглушить боль вечеринками и выпивкой. Не могла поверить, что за одну ночь превратилась из чертовки на каблуках в ворох бушующих гормонов. Я не могла найти баланс между собой прежней и нынешней. Зачем мне ребенок? Дети неряшливые, требуют много денег и не дают спать.
Но они становятся родными. Твоей семьей. Константой твоей жизни. Твоим компасом.
Меня удивило, как мои подруги и сестра восприняли новость о том, что я спешу забеременеть. Они были так участливы, так взбудоражены, что я даже стала меньше себя жалеть.
Перси вызвалась сидеть с моим ребенком, сколько я пожелаю («У меня уже и так двое детей, подумаешь, станет одним больше»), Эш предложила взять на себя ночные дежурства («Я врач, бессонными ночами меня не напугаешь»), а Сейлор сказала, что отдаст мне все детские принадлежности и мебель («Тем самым дам Хантеру понять, что ни за что на свете не стану рожать третьего»).
Теперь оставалось только одно пустяковое