1
Алексей Петрович только что проснулся и лежал в раздумьях. Год назад он вышел на пенсию и уже привык не торопиться по утрам, считая это время самым благодатным. Мысли переполняли его, поднимая до ощущения себя частицей вселенной и нежно опуская к планам предстоящего дня. Теперь он точно знал, что обычная утренняя спешка и даже размеренность дня находиться в глубокой оппозиции к истинному пониманию жизни. Более того, сам временной период биологической жизни представлялся ему загадочной и необъяснимой искрой, после которой существование не должно прекратиться в безвременном потоке феномена бесконечности.
«Мысль, как составная часть информационного пространства вселенной – вовсе не биология, а что-то несовместимое с материальным ощущением…Она рождается будто навеянная тобой и одновременно кем-то свыше… Это так просто и одновременно непостижимо» – обволакивало его словно безмятежное облако.
Помимо приходящих мыслей после пробуждения он чувствовал невнятную тревогу из-за только что виденного сна.
«Сны подспудно обнажают скрытые от самого себя мысли,…а они – начало поступков…» – вспоминал он философию ДАО, глядя в створ светлеющего окна.
Во сне он спешил на самолет, но какая-то неведомая сила мешала ему. Напрягаясь в попытках избежать опоздания, все новые и новые препятствия не оставляли возможности противостоянию. Память не оставила следа, удалось ли успеть.
Неожиданный телефонный звонок перевел его в реальность.
– Пап, посиди с Владиком… В школе карантин, а у меня работа… и сегодня, возможно, допоздна…
– Конечно, – согласился отец.
– Он дома… Побудь денька два с ним у меня.
– Хорошо.
Молодой пенсионер довольно быстро собрался и уже скоро входил в квартиру дочери.
Десятилетний внук только что встал с постели. Едва понимая, что не надо идти в школу, где он проводил большую часть дня, включая продленку, кружки и секции, мальчик в преддверии свалившейся на голову свободе, возбужденно и радостно ходил по квартире.
– Ты завтракал? – поинтересовался дед.
– Нет.
Алексей Петрович посмотрел в холодильник и решил не мудрствовать.
– Сейчас приготовлю яичницу.
– Давай, – безучастно отозвался внук.
Дед не удивился ответу. Его озадачило равнодушие. В этом он усмотрел определенный тупик взаимопониманий с мальчиком. Он вспомнил свое детство, любимые блюда мамы, и с какой радостью он бежал утром к столу.
– А хочешь, я приготовлю тебе гоголь-моголь? – внимательно посмотрел он на внука.
– Что это? – скривился мальчик.
– А вот увидишь,… но для этого придется немного поработать.
– Это как?
Алексей Петрович, конечно, не нашел на кухне известного в его детстве граненого стакана. Он взял кружку.
– Вот смотри, – он отделил два желтка и засыпал их сахарным песком.
Внук внимательно смотрел. Это уже нравилось деду.
– А теперь ложкой растирай песок и смешивай с желтками.
– Как?
Дед показал, но внук начал крутить ложкой без особой охоты. Тогда Алексей Петрович сам быстро и ловко стал взбивать желтки. Детство всплыло в его глазах: эта процедура всегда была предметом соревнования с братом.
Через минуту дед протянул кружку внуку.
– Попробуй.
Внук осторожно взял на край ложки светло-желтую смесь.
– Вкусно! – заблестели его глаза.
– Вот и прекрасно, – наливая чай, порадовался Алексей Петрович.
При этом он уже с удовольствием отмечал появление здорового детского аппетита.
– Владик, а как дела в школе? – продолжал наступать дед.
– Нормально…
– Ну, а вообще?
– Вообще…Нормально.
Так получилось, что Алексей Петрович давно не видел и тем более не разговаривал с мальчиком. Вслушиваясь в уклончивые ответы, он почувствовал нарастающую замкнутость и понял, что внук повзрослел и теперь с ним надо начинать разговаривать серьезно: «Учитель приходит, когда ученик готов».
– Давно ли ты встречался с папой?
Отец мальчика был в разводе с дочерью. Она не препятствовала встречам сына с отцом, и он раз в 2–3 недели в выходные забирал до вечера Владика.
– Да, в воскресенье, – коротко отозвался Владик.
– О чем говорили?
– Да так…
Алексею Петровичу не раз приходилось наблюдать холодноватые и, как ему казалось, далеко не заботливые взаимоотношения с ребенком. Он на минуту представил его отрешенное лицо при взгляде на сына, будто отстраняющегося от назойливой мухи.
– Куда ходили?
– В кино.
– Что смотрели?
– Звездные