И тут я одной неловкой идиотской фразой разрушила все волшебство, спросив, не согласится ли Габриэль побыть моделью для моей картины.
– Я хочу тебя нарисовать, – сказала я.
– Снова? Ты уже рисовала.
– С тех пор прошло четыре года. Я хочу нарисовать тебя еще раз.
– Давай, – вяло произнес он. – Что задумала изобразить?
Я помедлила, а потом призналась, что хочу написать распятого Христа.
Габриэль рывком сел в кровати и сдавленно засмеялся.
– Алисия, ты серьезно?
– Вполне.
– Я не уверен, что подхожу на эту роль, любовь моя. – Габриэль покачал головой.
– Почему нет?
– А ты как думаешь? Нарисовать меня распятым на кресте? Что скажут люди?
– С каких пор тебя стало заботить мнение окружающих?
– Мне плевать на него по многим пунктам, но ты хоть понимаешь, что могут подумать? Они вообразят, будто так видишь меня ты!
– Я не считаю тебя сыном Бога! – Я расхохоталась. – Это лишь образ. Получилось само собой, когда я писала картину. Я даже не задумывалась об этом.
– А стоило бы задуматься.
– Почему? Это не аллегория на тебя или наш брак!
– Тогда что же это?
– Откуда я знаю?!
– Ладно, черт с ним. Уговорила! – со смехом объявил Габриэль. – Если ты этого хочешь, давай попробуем. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
В его словах не прозвучало особой поддержки, но я знаю, что Габриэль верит в меня и мой талант. Если б не муж, я так и не начала бы писать картины. Только благодаря его подталкиваниям, колким шуточкам и словам одобрения я сумела преодолеть несколько бесплодных лет после художественного училища. В то время я пробавлялась лишь тем, что расписывала стены с Жан-Феликсом.
К моменту встречи с Габриэлем я потеряла себя. Я не знала, куда двигаться. Я совершенно не скучаю по вечно пребывающим под кайфом «приятелям», с которыми проводила бесконечные вечера. Я разменяла третий десяток. Так называемые «друзья» исчезали с рассветом, словно вампиры, боящиеся солнечного света. Когда я встретила Габриэля, вся эта шушера, которая крутилась вокруг меня, растворилась в мгновение ока. Я даже не заметила как. Я в их компании больше не нуждалась. Отныне мне не был нужен никто, кроме Габриэля. Он спас меня – совсем как Иисус. Наверное, именно поэтому я подсознательно нарисовала Габриэля в роли Спасителя.
Габриэль для меня – всё. С первого дня нашей встречи и до сих пор. Что бы он ни сделал, что бы ни произошло, я буду его любить. Как бы он меня ни расстроил, в каком бы грязном или неопрятном виде ни предстал передо мной, как бы эгоистично или бездумно ни поступил, я буду его любить. Я принимаю Габриэля таким, какой он есть. До тех пор пока смерть не разлучит нас.
21 июля
Сегодня Габриэль пришел ко мне в мастерскую и позировал для картины.
– Только давай сразу договоримся: целыми днями я сидеть