– Тоже надоел мой сука муженек, – и она заговорщицки, как подруге подмигнула Ирине.
– Стоит, окучивает новую телку, козел. Наверняка ездит ей по ушам, какая я самая распоследняя сволочь, самая тупая зараза и не даю ему жить. Это все знают, это он всем растрепал, только никто не знает, – и она вдруг резко перегнувшись через стол наклонилась к Ирине и глядя на нее, впрочем, уже явно не понимая кто перед ней, облизывая пересыхающие от алкоголя губы горячо зашептала, – все дуры, все эти глупые курицы, считающие его крутым мужиком даже не подозревают, какой он трус. Да, да, самый обычный трус. Он смертельно боится потерять все. Он четко знает – разведись он со мной и привет родная Бугульма, у него ничего не будет, потому что деньги на все ему дал мой отец и это все его благополучие и великолепие, – Элеонора пьяно махнула вокруг себя рукой, – все благодаря моему отцу, который облагодетельствовал его нищего студента. – Она замолчала, глядя в пространство перед собой, а потом вдруг всхлипнула и Ирина, даже с некоторым ужасом, увидела, как слезинки одна за другой потекли по покрытым загаром ламп солярия щекам Элеоноры, а она небрежным жестом пьяного человека пыталась смахивать их, но лишь размазала тушь по своему красивому, холеному лицу.
– А ведь я люблю его подлеца, как и студента нищего любила, так и теперь вот такого важного, успешного, – тянула Элеонора, раздувая щеки, не очень удачно пытаясь изобразить надутого от понимания собственной значимости мужа, – А ему наплевать. Он, гад, уже совсем нюх потерял, ничего не боится. Я ведь даже подруг завести не могу, – захныкала опять Элеонора, – он уже всех институтских моих девок перетрахал. Здесь со склада обычную кладовщицу, я ее пристраивала, знакомая моя попросила, она быстро правда уволилась, мне свои люди об их начавшемся романе своевременно сообщили. Нет, ты понимаешь, даже жену его бывшего партнера, пока не поругались, успел. Сейчас эта у ресепшена, аж трясет ее всю от вожделения, так пакостно от всего. Ну почему бабы дуры такие и чего лезут к нему, как эти… ну красиво так… бабочки на огонь… А… – Элеонора тяжело поднимаясь, махнула рукой, и двинулась все так-же пошатываясь к дверям. У самых дверей она обернулась и Ирине показалась, что глаза ее вполне осмысленно глянули на нее.
– Ты не похожа на этих глупых коров, ты умная, не надо… – И опять мутнея взглядом, вышла из кабинета, не закрывая дверь.
А с Ирины после этого вечера словно морок сошел. Как бабка отшептала, словно тяжелая болезнь отпустила, и стало легко дышать. Ее уже не волновал явный интерес шефа к новой сотруднице, стало совсем легко общаться по рабочим вопросам с бывшей его пассией, не обращая внимания на ее колкости, она засыпала без всяких мыслей о нем и его гангстерская усмешка уже не вызывала в ней никаких эмоций.