– Вик, дорогой, – ласкает уши мягкий, нежный голосок.
Аня. Интересно, что она здесь делает? И где это – здесь. Надо бы открыть глаза. Но это кажется нереально трудным. Веки теперь словно из толстого свинца, а сил совсем нет. Пробую пошевелить пальцами. С большим трудом указательный сдвигается на пару миллиметров. Простое движение вызывает фонтан боли в мышцах и новую порцию всхлипов.
Немного поразмыслив, решаю прекратить попытки прийти в себя. Сил совсем нет. Едва пробудившееся сознание вновь угасает.
– Вик, Вик. К тебе пришли.
Резко распахиваю глаза и тут же закрываю. Яркий солнечный свет бьет в сетчатку с силой тарана. За те полсекунды, что глаза были открыты, я успел понять, что лежу на своей кровати. На краешке постели сидит Аня – именно она держала мою руку, обильно поливая слезами. В дверном проеме застыла Оленька, одетая почему-то в медицинский халат.
– Кто пришел? – едва хватает сил выдавливать слова.
– Доктор. Говорит ее из милиции прислали.
– Аня, позвольте, я осмотрю его, а вы пока приготовьте горячего кофе, ему нужно взбодриться.
Слышу, как выходит Аня, и Оленька подходит к кровати. Интересно, она сейчас улыбается или нет?
– Что за фокусы, Вик? Мы не так договаривались.
Я чувствую, как игла проходит через кожу на сгибе локтя. Легкое давление – и игла выходит. Лекарство начинает действовать мгновенно. Кажется, она вколола мне обогащенный уран. По жилам плещется пламя, мозги вот-вот закипят, а в желудке один за другим извергаются вулканы.
Огненная буря в организме утихает довольно быстро, и ей на смену приходит осенняя прохлада – бодрящая, но неприятная.
– Что случилось? Я сам не понимаю.
– Случилось то, что ты отнесся к своим обязанностям слишком чувствительно. Ты начал винить себя в смерти тех девочек, – вкрадчиво говорит Оленька, – но это не так. Не в твоей власти это изменить. Они должны были умереть, и они умерли.
– Это невозможно, Оля, он убил двоих несовершеннолетних девочек у меня на глазах.
– Да, убил. И этот человек проживет долгую и беззаботную жизнь.
– Так нельзя! Я убью его. Найду и сам накажу! Оля, как ты можешь знать это и жить спокойно, улыбаться, кататься на своей машине? Играть в ваши непонятные игры?
Чувствую, как руки бессильно сжимают простыню, а через закрытые веки просачиваются горячие слезы.
– Пройдет время, и ты поймешь.
Ее голос необычайно серьезен. Только теперь я решаюсь открыть глаза – и сразу попадаю в ловушку. Голубые сапфиры беспечной блондинки стали яркими изумрудами колдуньи.
– Из-за твоей излишней эмоциональности на тебя завели дело в милиции. Я с трудом вытащила тебя. Отдай мне камни, и я уеду.
– Вы обещали ответы.
– Сейчас вернется твоя подруга. Ты же