обуви, стал ходить по чужим ему комнатам, заглядывая в каждый шкафчик. «Как странно. Я ведь не люблю Олега… И зачем позволяю ему унижать Машкиного отца? И Вовку не люблю. Тогда почему его так жаль? Вечная бабья жалость, тебя по морде, а ты – за его сапоги: прости, родной!»
– А-а, Мариша, ты подслушиваешь? – Калугин отвернулся от Володи. – Иди-ка к нам! Давай выпьем.
– Не подслушиваю. Машку укладывала.
– Поешь, лапа, ты совсем ничего не ела.
Марина села за стол. Какое-то время они сидели втроем и молчали. Володя встал и пошел в коридор.
– Ты куда? – спросила Маринка.
– Домой. К маме. А что? Мне сказали, что мне пора.
Марина сидела, опустив голову. Слезы лились не переставая.
– Вов…
– Марина, не начинай. Отпусти его, – Олег положил ладонь на ее руку.
– Олег…
– Марина, все! Что за мазохизм?
– Да, Марина, не начинай, – Володя медленно обувался. – Я хочу поцеловать дочь на прощание.
– Она спит, разбудишь… – тихо ответила Марина.
– Вова, слушай, кончай спектакль! На какое прощание! Завтра придешь и целуй дочь, сколько хочешь. Прекрати Маринку травить, не видишь, что ли, ни хрена? – Калугин встал в проеме кухонной двери.
Маринка завыла в голос. Она сидела, положив голову на сложенные на столе руки. У нее началась настоящая истерика. Олег выскочил в коридор и близко подошел к Володе.
– Дождался? Три секунды тебе!
– Олег! Не тронь его! Убирайтесь оба! Володя, подожди!.. – Марина побежала в коридор, Олег преградил ей путь.
– Отойди, – Марина попыталась оттеснить Олега. Он не двинулся с места.
– Марина, пожалуйста, успокойся, он уходит. Да уйдешь уже ты, в конце концов, или нет?!
Они стояли лицом к лицу, Володя и Олег. Марина вцепилась в руку Калугина и смотрела на Вовку. Она плакала, ей было жаль его, жаль себя и Машку, вместе с ним навсегда уходила их любовь, которой не было. Она физически чувствовала, как что-то обрывается внутри.
– Лукьяненко, что ты наделал? Гад! От тебя одна боль! Убирайтесь оба! О-оба-а! Олег, пусти меня! Да пусти же!
– Не пущу!
Олег крепко держал вырывающуюся Маринку.
Вовчик открыл дверь, сделал шаг за порог.
– Вовка, подожди! Подожди! – Марина рвалась