Лиля похоронила хомяка во дворе, за домом. Насыпала ему холмик и потом водила подружек на тайное место упокоения, рассказывая им историю ужасной преждевременной кончины несчастного Хомы. Девчонки слушали Лильку, сочувственно качали головами и клали маленькие букетики на маленькую могилку.
***
– Я назову ее Кассиопея.
– А что так пафосно? – Марина была удивлена наречением кошечки.
– Кассиопея – это далекая красивая планета, – Лилька рассматривала глазастого котенка, пока бабушка устраивала новой жиличке место для покакать. – На Кассиопее живут кассиопляне. Или кассиопейцы. А если по-быстрому, то будет Кася.
– Ну, Кася – другое дело. «С» в имени присутствует. Эй, Кася! Кася, Кася, Кась, Кась, кис, кис, кс-кс-с-с…
Кассиопея лежала на коленках у Лильки. Она уже обошла всю квартиру, пописяла на газетку в коридоре, полакала молочка и сейчас отдыхала после свалившихся на нее трудов. Ей все-таки только месяц. И впереди у нее еще целых девятнадцать лет кошачьей жизни.
– Ну халява! Опять на мою голову морока! Все на мне будет, и кормушка, и говно, – Тамара Николаевна ворчала, – как она, Маринка? Сказала все?
– Сказала. Нормально. Сильная девочка. Не поймешь, что у нее на уме.
– Да уж, такая же затычка, как ты, растет. Что сказала-то?
– Сказала, болела.
– А она чё?
– Да ничё! Чё!
– Слова из тебя не вытянешь!
– Да что вытягивать? Ехала бы сама, узнала!
– Ну дурыуманет!
– Ну да, я дура, а вы все умные! Что разоралась-то на ровном месте?!
– Не ори на мать!
– Это ты на всех орешь!
– Ниче! Бог не Антошка! Накажет вас, проклятущих, за меня!
– Марина, что Тамарочка ругается опять? Из-за кошки? – Лилька высунулась из своей комнатушки.
– Да хрен ее знает! Зацепилась на ровном месте! Лиль, а дед где? – Маринка уже обувалась в коридоре, стараясь побыстрее уйти, чувствуя приближение грозы.
– Смотался папаша твой опять, – Тамара Николаевна что-то натирала тряпкой на кухне, гремела посудой, все больше себя распаляя.
– Ну, ясно тогда. Держись, Лилька, сегодня грянет буря. Прячь свое тело жирное в утесе!
– Сама ты жирная, – Лилька надулась, – я не жирная!
– Да не ты жирная! Это стихи такие. «Буревестник» называются. Вырастешь, в школе будешь проходить, – Маринка ненароком обидела Лилю, та росла не худышкой, и это доставляло девочке немало проблем.
– Я не буду твои дурацкие стихи проходить!
– Это не мои, это Горького, – Маринка окончательно расстроилась. Из-за матери, из-за того, что обидела любимую племянницу, из-за кладбища, из-за Горького.
– Хоть горького, хоть сладкого! Дурацкие! – Лиля чуть не плакала.
– Иди сюда, моя хорошая. Прости, я не хотела тебя обидеть. Ты красавица моя! Ну? Не обижаешься?
Лилька подошла,