На экране артиллеристы в чистой одежде, в защитных балаклавах, чтоб их не узнали, гремящие из гаубиц куда-то вдаль снарядами и оптимизмом в выставленный микрофон журналиста. Все улыбаются.
Новости из Европы, США. Обязательный Трамп.
Следом региональные новости: ремонт дорог и лесных троп, открытие фонарного столба, выставка хомяков в Зеленограде. Погода.
Далее полезные советы: как выбрать вафельницу и матрац, банановую маску для рук, рецепт творожной запеканки и лазанья из лапши быстрого приготовления. Гороскоп для рыб и прочей офисной живности. Здоровый образ жизни для полноценных семей, реклама мобильной связи, горькой зубной пасты, мази от ревматизма.
И, наконец, то, для чего затеваются эта шляпа: ведущие под веществами, как собаки перед прогулкой со свисающими языками, распространяют инфекцию этого сверхоптимизма. Такого бесцельного, что Клим начал завидовать этому сиянию волн, которые на него накатывали и наматывались на шею разноцветными феньками.
Время. Клим докурил, встал и жутко закашлялся. До рвоты.
«Когда же я брошу эту дрянь?» подумал он и, выплёвывая легкие, пошёл в туалет. Там он основательно проблевался какой-то серой дисперсной слизью. Потом долго ещё стоял, выпячивая вперёд голову и выдавливая из себя рвоту, но из нутра шла всего-навсего обычная похмельная будничная блевота. Ещё немного выжимки, ещё один толчок и выпученные его глаза упадут в унитаз. Он закончил. Вытер пот со лба, липкий и густой, как обойный клей. Вымыл руки. Чистить зубы уже не было сил и целесообразности. Он, качаясь, вошел в комнату. Комната не очень ласково его встретила. Показалось, что её недавно изрядно потрясли, как спичечный коробок. После чего всё попадало и попропадало со своих привычных мест. В окно будто бросили мусор с ближайшей помойки или провели вытяжную вентиляцию из подвала, курилки и вытрезвителя.
Он начал собираться на работу. Как назло, не смог найти одинаковые носки: или один из них был дырявым, как его утренняя зевота, или они были радикально разных цветов и толщины на ощупь. Клим устал. Появилась похмельная одышка: пришлось надеть один черный, короткий, а второй сероватый и длинный, с только намечавшейся дыркой. Он подошел к окну посмотреть во двор, на погоду, по которой стоило одеться для выхода. Первое, что бросилось в глаза, это ватное и водянистое небо, такое же, как он только что едва выблевал. Солнца не было. Не было и дождя. Не было ничего. Пустота застилала глаза, проникая в воспалённый мозг. Он вспомнил:
и красные мухи не тушатся окурками;
размазан вид с окна, и спазмы по вискам;
и в голове моей муравьи носят мусор;
щекочут сосуды самокрутными усиками;
и закрывают норы к осени
в муравейники, наверняка.
Главное, чтобы