По весне мы со Стеничем купили на Торжковском рынке семечек мака. Выбирали непременно дикий и ни в коем случае не «декоративный» в котором «ничего нет», предварительно сверились с энциклопедией в библиотеке прямо напротив рынка, в которую оба ходили в детстве. Стенич ждал весны, потирая кулачки и суча ножками. Выбирали дикие сорта белого, синего и бледно-розового цветов, так как они были гарантированно опиеёмкими. Отслеживая Торжковский рынок, мы выяснили, что в наличии имелось много розовых семечек, немного белых – дальневосточных, и совсем чуть-чуть голубых. Голубые меня особенно привлекали, так как я хотел сделать ширку именно из голубых маков, наслушавшись песни «Голубые маки» в исполнении «Гражданской обороны». Стоили они сущие копейки, поэтому мы купили килограмм розовых, 200 граммов синих я забрал все, что были, и килограмм белых.
С этим стратегическим запасом мы приехали на Северное кладбище в Парголово со специальными совочками-трезубцами и обработали несколько сотен могил за вечер. Задача была простая, мак, как мы узнали из энциклопедий, культура неприхотливая, глубоко его сажать не надо, несколько раз шкрябнул, семечки рассыпал, и готово. Стенич бок о бок нашпиговывал могилки неподалёку, но попросил не трогать участок, на котором похоронен дедушка. Засеяли и стали ждать середины июля, когда начинается дербан.
На юге мак вырастает гораздо крупнее, чем на севере, но наш, хоть и чахленький сам по себе, имеет тот же ряд свойств, если они из него не выбиты селекционерами, как, например, из декоративного мака, который год назад собрал на могиле дедушки Стенич. Поскольку нормальный мак мал, его головки срубают полностью, и их невозможно доить по многу раз, как на юге, но со временем, если само растение не трогать, вырастают новые. Когда наркоманы грабят на мак огородников и дачников, чаще всего приходится вырывать растение с корнем, а тут должна была получиться целая плантация на полтора месяца.
Ездили, конечно, и заранее, и сильно заранее, но когда пришёл срок, нашим глазам предстало ботаническое очарование. Многие могилы были зачищены, на некоторых запущенных пробились сорняки, но на первый день нам хватило одного участка, где мы собирали только белый и голубой мак. Молочко от голубого я собирал на отдельный бинтик и вечером, когда, уставшие от работы на плантации, мы приехали в город, я сварил его отдельно и, проставившись, включил «Только голубые, голубые маки, голубые маки, как твои глаза…», и вспоминал Наташку и колхоз, грядки капусты…
Полтора месяца были проведены на свежем кладбищенском воздухе, как-то само собой прямо там организовались все причиндалы, мы варили на сухом горючем и ставились прямо на лавочках около могил, лето заканчивалось.
Начался первый глубокий заторч. К счастью, в той хрущёвке, в подвале которой я спал раньше, прогуливая завод, появился Юра Алма-Атинский. У него дома постоянно было несколько кубометров травы, и я был к нему вхож. Траву надо было куда-то девать, и рок-клуб «ТаМtAm» всё чаще давал нам со Стеничем повод для совместных поездок