Кот мявкнул грозно и точным движением лапы разодрал руку до крови, после чего кубарем скатился со стола и одним ловким прыжком взвился на шкаф.
– Сдурел ты, что ли? – крикнул Леня.
Кот прошипел со шкафа, что в гробу он видел такие пошлые шутки и таких шутников. Он не позволит морочить себе голову – ишь, тоже нашли карася!
– Тяжело с семьей, – посочувствовал Анатолий, помогая заклеить раны пластырем.
– Ну ладно, – сказал Леня, – а ты чего пришел-то? По делу или так, проведать?
– Ой, тут со мной такая история произошла, просто не знаю, к кому обратиться.
– Рассказывай! – Леня сервировал стол и показал приятелю бутылку коньяка.
– Не, я завязал, – вздохнул Анатолий, – пожрать бы…
– Сейчас… – Леня сбросил пиджак и закатал рукава. Потом покосился на попугая, который хитро поглядывал на него с буфета, и унес пиджак в комнату. С некоторых пор Леня принимал меры предосторожности. Вредный Перришон как-то нагадил на лучший Ленин пиджак, и химчистка ничего не смогла поделать. Леня заглянул в холодильник и подумал, что Лолка совершенно обленилась – полдня дома сидела и даже мясо из морозилки не вытащила. Пришлось наскоро приготовить омлет с колбасой и зеленью, еще нашлась в холодильнике банка сардин и коробочка плавленого сыра.
– Ну давай, рассказывай! – велел Маркиз после того, как все было приготовлено и съедено.
Он налил Анатолию свежего чаю в обычную чашку с красным петухом. Хоть Аскольд и повел себя сегодня недопустимо грубо, все равно свою персональную чашку Маркиз никому не собирался отдавать.
Анатолий Зевако гордился своей необычной фамилией. Он утверждал, что приходится дальним (очень дальним!) родственником знаменитому российскому адвокату Плевако. Правда, сам он никакого отношения к правосудию не имел.
Анатолий работал в цирке трансформатором.
Не громоздким прибором, понижающим напряжение электричества в сети, а актером, в считаные секунды меняющим внешность.
Он появлялся на сцене в облике популярного эстрадного певца, исполнял коротенький номер, скрывался на несколько секунд за ширмой и тут же появлялся снова, но уже в виде известного политика или телеведущего. Или героя Гражданской войны, персонажа многочисленных анекдотов. За ширмой его ждали наготове двое ассистентов, которые помогали моментально переодеться и загримироваться в соответствии с новой ролью. С одинаковой легкостью он мог перевоплощаться и в мужчин, и в женщин, но все же предпочитал мужские образы. В них он чувствовал себя более уверенно.
– И жил бы я себе припеваючи, – жаловался Зевако. – Да пострадал через две непременные и естественные для всякого русского человека причины!
– Это через какие же? – подал реплику Маркиз, поскольку Анатолий явно ее ожидал.
– Известно какие! – тяжело вздохнул Зевако. – Водка и бабы! Если бы не это…
Анатолий