Либеральные идеи в царской России. От Екатерины Великой и до революции. Ванесса Рэмптон

свободы, построенная на том, что естественные человеческие желания и порывы имеют рациональную и нравственную природу, порочна сама по себе[22]. Если люди оказываются не в состоянии справиться со своими чувствами и порывами, может случиться так, что их заставят осознать нравственный закон извне, тогда свобода превратится в принуждение. Как правило, российские последователи неоидеализма, в отличие от Берлина, не разделяли той точки зрения, что свобода (в понимании Канта) является субъективным понятием[23]. Пытаясь разрешить внутреннее противоречие теории Канта между рациональной личностью, которая сама формулирует собственные этические принципы, с одной стороны, и признанием индивидуального и культурного многообразия, с другой, они создавали собственные либеральные концепции. Главные российские мыслители, в том числе Чичерин и В. С. Соловьев (1853–1900), а также другие неоидеалисты, связанные с Московским психологическим обществом[24], каждый по-своему пытались пойти дальше Канта, однако все их усилия, скорее, служили иллюстрацией известного афоризма: «Можно быть за Канта, можно быть против Канта, но нельзя быть без Канта» [Каменский, Жучков 1994; Poole 1996а: 161–165].

      Идеи немецкого идеализма были перенесены на российскую почву в 1830-х годах, оказав огромное влияние на развитие российской мысли и породив множество различных философских течений, в которых свобода личности ассоциировалась как с внутренней гармонией, так и с гармоничными отношениями между человеком и его окружением. Романтическое (в широком понимании этого слова) представление о человеке как об уникальной личности, способной к свободному и творческому саморазвитию, но при этом неразрывно связанной с конкретной национальной культурой, привело к возникновению ряда концепций, в основе которых лежала идея негативной свободы. Романтики ставили во главу угла индивидуальные аспекты личности, однако вместе с этим считали, что самореализация человека происходит в рамках некоего общего процесса и внутри того или иного общества. Именно в пределах этой философской парадигмы сформировалось новое направление теории личности, которое я (вслед за Ч. Тейлором) называю «экспрессивистским» [Taylor 1989: 368–390]. Несмотря на все различия во взглядах, Ж.-Ж. Руссо (1712–1778), И. Гердер (1744–1803) и Г. Гегель (1770–1831) воспринимали личность не как нечто, постижимое идеальным разумом, а, скорее, как субъективную и самореализующуюся сущность.

      Радикальное переосмысление философии Просвещения, провозглашавшей господство разума, и возникновение культа чувства часто возводятся к Руссо. В своем автобиографическом романе «Исповедь» (1782) Руссо пишет о том, что творческая сила и чувства делают каждого человека уникальным. «Естественный человек» Руссо цельный, непосредственный, щедрый и добродетельный, это тот идеал свободы, в защиту которого Руссо выступал в своих философских и политических трудах. Он все время возражал против навязывания личности чужой воли; хорошо известны его слова о том, что моральная свобода