Артур внезапно расхохотался, как мальчишка:
– В детстве! Помню только, что лежал в «боксе» и меня парафином прогревали, а я отщипывал кусочки и лепил зверюшек. Туда игрушки почему-то не разрешали передавать… А чем ребенок должен был целый день заниматься? Мне нравилось лепить. Я даже керамикой занимался какое-то время. Видела у меня дома собачку? Пучеглазая такая, с висячими ушками. Я слепил. До сих пор храню…
– Давай заберем ее сюда?.. У нас тут такая стая… Ей будет хорошо.
– Ладно. Заскочу как-нибудь. Все равно надо проверить квартиру.
На пороге комнаты, снова нарочито закряхтев, Артур поставил меня на ноги и чмокнул в лоб:
– Спокойной ночи, малыш. Не думай о плохом, слышишь? Никита у нас сильный парень, он справится. Постарайся сразу уснуть.
Я пообещала ему это, лишь бы он сам уснул и завтра был готов к бою. Ни Артур, ни даже Никита не подозревали о том, что происходило со мной, когда я ложилась в постель, это было моей тайной. Мир начинал меняться: комната становилась подвижной, как темный океан, в котором неспешно наплывали друг на друга подводные течения, и каждое было наполнено жизнью, видимой мне одной. Это были незнакомые, никогда не виденные мною прежде люди, собаки, рыбы… И все они просились в рассказы, которые забирали все большую часть моей жизни.
Новый уже поднимался с самого дна, стремительно нарастая башней из песка. Никто не строил ее, даже я, она росла сама по себе, и оставалось лишь завороженно следить за тем, как это происходит…
«Испания накатывала горячими волнами, накрывала с головой, расплющивала… Вот только запахов ее сумасшедших, от которых он обмирал, различить не удавалось. Не получалось даже вдохнуть так, чтобы испытать от этого удовольствие. Раньше Антон и не подозревал, как можно радоваться обычному дыханию, глотать воздух и упиваться этим. А сейчас дышалось так мелко, скудно, что мутилось в голове: мало, мало!
Когда жижа под теменем переставала бурлить, Антон с недоумением спрашивал себя: откуда этот жар? Ведь в марте в Испании не было летнего зноя, который тоже был знаком ему, – не в первый раз оказался в стране корриды и фламенко, что, по сути, одно и то же. Правда, на «испанской сковородке» – исихе – раньше не бывал и почему-то даже не слышал, что так называют окрестности Севильи, куда в конце зимы Антона Чайкина пригласили сниматься. Фильм так себе, детектив среднего пошиба. Но какие локации для натурных съемок! Хотелось проглотить глазами…
Исиха не отпускала, хотя уже две недели как вернулся в Москву, но пекло не только снизу, через простыню, – жар охватывал со всех сторон, точно кто-то сунул его в духовку. Градусник бесстыже врал: разве человек может выдержать температуру больше сорока?
Хмурая московская сырость сразу налипла на кожу ознобом. Теперь ему чудилось, что не по себе стало уже в тот момент, когда вышел из такси в родном дворе и вдруг впервые почувствовал… Нет, это было даже не одиночество. Скорее он ощутил свою полную ненужность и этому городу, и миру в целом.
Хотя еще недавно соседки шептались у него за спиной:
– Артист