Утро встретило Сосновского пасмурным небом, источавшим мелкий, вызывающий приступы озноба дождь. Головная боль после вчерашней попойки делала окружающий мир еще более тоскливым. Проделав энергичные гимнастические упражнения, приняв контрастный душ, Михаил почувствовал себя несколько лучше. Обдумывая сегодняшнюю встречу с резидентом, он старательно варил себе кофе на горячем песке по турецкому рецепту. Это помогало отвлечься от физического состояния, давало возможность думать холодно и рационально.
То, что местом встречи выбран костел, очевидно, оправданно. Хороший обзор, трудно следить, потому что слежка будет заметна. Ну и в католическом костеле немцу-лютеранину можно и не молиться. Например, зайти просто полюбоваться убранством храма. Кстати, там рядом есть прекрасный парк и пруд, где можно покормить уток. Прогулка по парку – это так естественно после попойки. И почему бы не заглянуть туда по пути в храм? Так, от нечего делать поглазеть. Вот и возможность сначала побродить вокруг и оценить обстановку, убедиться, что опасности нет.
Состояние сонливости прошло, как только Сосновский вышел на улицу. Он был собран и внимателен. Голова работала четко и быстро. Взгляд машинально фиксировал все происходящее на улице. Два военных грузовика в начале квартала, но солдат не видно. Хлебный магазин в доме напротив закрыт. Почему? И нет возле него очереди. Значит, не откроется сегодня. Отсюда не видно, но на двери какое-то объявление на листке бумаги. Необычно, но пока прямого подтверждения опасности нет. Так за людьми не следят. Если кто-то и пытался бы таким оригинальным способом скрыть слежку, то просто бы испугал объект наблюдения, заставил бы его насторожиться. Пока других способов, кроме как незаметно вести наблюдение, еще не придумали.
Он шел по улице вальяжной походкой самоуверенного немецкого майора, вышагивающего по столице оккупированной страны, у которой теперь нет названия, нет народа и нет правительства. Формально оно, конечно, есть – так называемое правительство в изгнании, сидящее в Англии и сочиняющее указания патриотам под неусыпным надзором британской разведки.
Очевидное ранение делало Сосновского героем в глазах тех, кто искренне предан нацистскому режиму, а самодовольная улыбка с легким налетом брезгливости заставляла прохожих сторониться, уступать дорогу немецкому офицеру. Большой необходимости носить руку на перевязи не было – рана почти зажила. Но привычки разведчика неистребимы. Пусть на всякий случай все думают, что такая необходимость есть, пусть видят, что ранение серьезное и рука еще плохо работает. Кранц вчера с явной иронией смотрела на эту перевязь. Она-то знала, что рана давно зажила.
Привычно проверяясь, Сосновский проследовал мимо католического собора, вернулся и остановился напротив входа, чтобы закурить. Через открытые двери было видно, что внутри находятся человек восемь