Последняя гастроль Фёдора Шаляпина. Олег Торбин

tion>

      Русские творцы в Японии

      По удивительному совпадению гастроли в Японию оказывались завершающими для многих деятелей искусств России. Таковой стала поездка в город Никко для великого русского художника Василия Васильевича Верещагина1, а для Антона Павловича Чехова – поездка на Южный Сахалин, до 1945 года де-юре и де-факто принадлежавший Японии2. Плеяду известных русских творцов, для которых встреча с Японией совпала с апогеем их творчества, продолжил Фёдор Иванович Шаляпин, известный прежде всего своими вокальными данными и актёрским мастерством оперного певца. Отличие «последних гастролей» этих великих личностей в Японию состоит в том, что в первых двух случаях в Японии не осталось никакого следа – имени Верещагина до моей недавней публикации на самиздатовских платформах крупнейших японских издательств «Коданся» и «Кадокава» в японоязычном интернете вообще не было, а Чехов уже был известен по переводам в первую очередь японского германиста Мори Огай с немецкого. Шаляпин же наоборот, оставил яркий след в Японии не только своим исполнительским мастерством, но и блюдом, разработанным специально для него, и до сих пор носящим его имя. Но обо всём по порядку.

      Япония открывается миру

      В начале 1850-х годов под коллективным давлением западных держав, включая Россию, Япония постепенно выходит из почти 250-летнего периода самоизоляции заключая первые дипломатические договоры, открывая новые и новые порты для торговли3. В Европу и Америку начали поступать предметы японского декоративного искусства – картины, вазы, табакерки, в Японию пошла западная утварь и технологии, в том числе основаны первые пивоварни по европейским «ГОСТам» – «Осакская компания пшеничного сакэ» и «Пшеничное сакэ Кирин». За товарообменом усилился культурный диалог – будущие просветители, которые вскоре займут место на йеновых банкнотах – Фукудзава Юкити, Нитобэ Инадзо, Нацумэ Сосэки, отправляются на учёбу в Европу и Америку, а в Японию едут западные специалисты: американец Уильям Смит Кларк (1826 – 1886), например, основывает первую сельскохозяйственную школу в Японии (ныне Университет города Саппоро), эмигрант из России Фёдор Морозов создаёт шоколадную империю и вводит в патриархальные обычаи восточной страны традицию отмечать День Святого Валентина4, англичанин Джон Фентон сочиняет государственный гимн «Кими гаё», до боли похожий на британский «Боже, храни королеву!», но до сих пор служащий официальным гимном Японии и т. д.

      Постепенно, хотя и не безболезненно, обживаются в Японии и русские: в октябре 1858 года к исполнению служебных обязанностей в российском Консульстве в городе Хакодатэ приступает первый российский консул в Японии Иосиф Гошкевич5, в июле 1861 годя в Хакодатэ под руководство Гошкевича прибывает иеромонах Никола́й Япо́нский (в миру Ива́н Дми́триевич Каса́ткин). Сложность работы первых русских дипломатов во вновь открытой стране можно почувствовать по трагикомичной истории с фонарём на территории российского Консульства, произошедшей 26 июля 1859 года, переписка по улаживанию которой длилась между чиновниками России и Японии в течение целых трёх (!) лет.

      Ниже рапорт капитана корвета «Америка» Романова. Орфография оригинала сохранена.

      «Господину Начальнику Штаба Эскадры Восточнаго Океана

      от состоящего при Генерал-Губернаторе Восточной Сибири Капитана Романова

      Вчерашняго числа идя по улицам Хакодатэ вместе с лейтенантом Назимовым, подпоручиком Красильниковым и чиновником Овандером в сопровождении матроса парохода-корвета «Америка», мы были встречены каменьями, которые бросала в нас толпа японцев, без всякаго с нашей стороны повода, и вероятно для собственной забавы и развлечения. Сопровождаемые каменьями, из которых некоторые были весьма большой величины, мы направились в японскую полицию чтобы засвидетельствовать об этом и просить к прекращению этого буйства. Но там хотя горел огонь но никого не было, а вместе с нашим приходом из других дверей вышли 2 японца отделившиеся от сопровождавшей нас толпы… Взяв водного из этих японцев, мы привели его к нашему Консулу, которому передали всё случившееся. В это время японцы продолжали бросать камнями даже и во двор Консула и попали в висок матросу, бывшему часовым при входе в дом Консула и фонарик, на котором было изображение Российскаго Императорскаго Герба. В сопровождении Японскаго полицейскаго Чиновника, мы следовали от дома Консула к пристани.