На этом разведывательная миссия Кортика была закончена – он узнал все, о чем я просил, но как всегда это бывает в беседах со взрослыми, из каждого их ответа вытекает масса новых вопросов. Например, таких:
– Немцы всегда убивали психов?
– На оккупированных территориях они в первую очередь убивали психически больных и цыган, – подтвердил дядя Моня.
– А вы? – прищурился Кортик.
– Уважаемый пионэр, вы переходите границы дозволенного. Станьте прямо перед полковником в отставке! Руки по швам!
– Я нечаянно, я не так спросил, – повинился Кортик, выпрямившись и вытянув руки.
– Что вы хотели спросить? Не был ли я психом?
– Нет, конечно. Я хотел спросить, вы убивали людей?
– Естественно, убивал! А теперь позвольте и мне уточнить некоторые детали нашей беседы.
– Не знаю никаких деталей, – тут же отбился Кортик.
– Тогда откуда вы могли узнать секретную информацию и номер дела сорок пятого года?
– Из письма. А письмо было в сейфе моей бабушки. Эту самую Нину Гриневич…
– Гринович.
– Да, Гринович, ее рели… оправдали, а она уже умерла и не узнала этого.
– Дай-ка подумать… – Дядя Моня закрыл глаза, чтобы зеленый цвет газонов и яркие листья облетающего клена на них не усугубляли сумбур в его голове. Посидев так немного, он приподнял тяжелые веки. – Я понял. Твоя бабушка получила известие о реабилитации Нины Гринович. – Сумбур в голове не проходил, Иммануил Швабер перешел на «ты»: – Твоя фамилия, если не ошибаюсь, Кортнев?
– Не ошибаетесь.
– Кортнева… Кортнева… – Дядя Моня опять закрыл глаза и пробормотал: – Нет, не помню такую…
Если бы в тот момент Кортик назвал фамилию своей бабушки – Ландер, сумбур в голове дяди Мони сразу бы улегся, и он бы все понял, и Кортик мог получить дополнительную информацию, и у нас тогда не было бы полдня простоя в расследовании этого дела.
Может быть. А может быть, и нет. Важно не это. Гораздо более важным тогда оказалось другое.
Сочтя беседу с пионэром законченной, дядя Моня повернулся назад и сказал:
– Павел Игнатьевич, приехали.
С заднего сиденья поднялся шофер, который обычно возил Кортика по всем местам учебы, отдыха и развлечений. Выглядел он неважно. Когда он так выглядит – а это бывает обычно по понедельникам, – матушка не разрешает ему садиться за руль «Лендровера» и вызывает такси, и шофер ездит с Кортиком в такси как пассажир.
Шофер выбрался из машины, потрепал Кортика по волосам, помог выйти дяде Моне, и они пошли в Надом, где дядя Моня выпил чаю, а Павел Игнатьевич принял с моей матушкой лекарство.
Пока взрослые пили чай и лечились, Кортик передал мне полученную информацию. Было решено подняться в комнату бабушки Соль и провести там обыск и более тщательное изучение ее альбома с фотографиями.
Кортик никогда не ездил со мной в лифте – «…ах, мой милый Августин, все про…»
– Августин! – кричал Кортик, поднимаясь по лестнице. – Все прошло!.. Все