VII Полиэтиленовая река
Николаша сидел напротив меня и смотрел куда-то в окно. В его мизерной комнатке место можно было поделить только на два с половиной человека; холст и подрамники, кучкой сваленные у матраса; тот же матрас и совершенно несуразный шкаф, в котором помещалась только пара его выходных костюмов.
– Ну и что ты планируешь делать дальше?
Я обвел его холсты пальцем и ткнул посередине, как бы лопнув несуществующий пузырь, получившийся от моего прикосновения. Николаша перевел свой взгляд на меня и прокатился им по моему лицу, словно снегоуборочная машина по снегу.
– А обязательно нужно что-то делать?
Я кивнул и достал из кармана свои сигареты.
– Не знаю. Я таким образом жизни ты похож на человека с порванным ботинком. Нога куда-то идет, а ее ботинок все каши просит – подошва вот-вот отвалится. Идешь по лужам, загребая целый ботинок воды, а тебе хоть бы хны – подошву ты никогда не приклеишь.
– Главное, что нога все еще может куда-то идти.
– Ну. Я же говорю. Тебе хоть бы хны…
Я прикурил и посмотрел на его начатое полотно. Должно быть, он работал над ним до того, как я позвонил в дверь. В голове сразу же встала цепочка утренних событий. Я помню, что сварил себе кофе и снова облил кипятком икру. Мое утро было каким-то помятым и сырым, словно мои наброски из хаоса в голове. Я пробовал писать, но так и не написал ни строки. Думать, что из того хаоса можно было что-то вычленить, словно зачеркнуть одинаковые числа в уравнении через дробь, конечно, было ошибкой. Хаос давал только хаос и ничего больше. Поэтому из последних записей у меня были лишь восьмерки и завитушки – наверное, они как-то соответствовали моим теперешним душевным движениям. На его картине были намечены головки цветов и кувшин, объем которого был определен лишь одним мазком. Рядом был кусок чьего-то плеча и руки – по всей видимости, женских. Я остановил на них взгляд. Николаша никогда не рисовал женщин. А я о женщинах никогда не писал.
– Почему ты не хочешь начать продавать их?
– Я пишу для себя.
– Для самоанализа. Я это понял.
Я курил. За окном ярко сияла река. Так она была словно из пластика.
– Кто-то скажет, ты то что ты ешь, а я скажу – ты то, что ты создаешь.
– По-твоему ты – это цветы и кувшины?
Он промолчал и увлекся пылью на подоконнике.
– Если так, то ты живешь какими-то лживыми представлениями.
– Пусть так. Тебе с этого что?
– Да так, ничего…
Я