– Что ж это я засиделась, меня Витек ждет смотреть, кто сегодня прилетит. Если грачи – теплая будет весна, если зяблики – будет холодно, зябко.
– Нин, ну ты даешь, я чуть нос себе не отморозил, – Витек тёр снегом свой курносый носик и хлопал руками в варежках. – Долго ты, однако. Побежали!
Их валенки замелькали меж снежных сугробов.
– Грачи, Нин, смотри, грачи прилетели, ура! Тёплая будет весна и лето тоже.
Пришли в Барановку и весна с цветущими садами, и лето с сочной земляникой и песнями деревенских гармошек да балалайки.
Вот только что-то не так случилось. Почему-то плачет мама, и громко говорит голос в чёрной трубе у сельсовета. От этого голоса замирают все односельчане и опускают плечи.
– Мамка, мам, что такое война?
– Ой, Ниночка, это горе, детка, такое горе! Враги на нас напали, германцы.
– Мам, а они к нам придут?
– Да не дай Бог, деточка, чтоб к нам пришли. Нашего папку забирают их бить, завтра провожать будем.
Увезли на двух грузовиках мужчин из Барановки. Затянули женщины потуже платками головы и впряглись во все дела: и в свои, и в папины, и в дедушкины. Вечерами падали от усталости. И дети притихли, им тоже приходилось работать почти наравне со взрослыми, не до игр. А осенью в деревню вошли эти ужасные германцы с железными рогатыми касками, мотоциклами, непонятной лающей речью.
Сначала они были весёлые, добрые, даже давали бабе Тане еду. А потом из леса стали делать набеги партизаны. Деревенские бабы собирали все, что могли, и в сумерках с детьми передавали им в условленном месте корзины с продуктами. Недавно что-то громыхнуло за лесом. Сосед, старенький дед Степан, сказал по секрету ребятам, что партизаны взорвали немецкий поезд с военной техникой. Нина с мамой и бабой Таней теперь жили в части хаты, где раньше находились животные. Их уже давно перевели, порезали. Жальче всех Нине было Машку, она очень любила гладить толстушку, часто с нею разговаривала. Остались только курочки. Немцы не трогали их из-за яиц и кричали бабе Тане по утрам:
– Матка, яйки, яйки, эссен.
А потом их хату подожгли партизаны, ведь у них жили три фашиста. Хату Витька тоже. Их заранее предупредили через деда Степана, и перед пожаром ночью они семьями ушли в лес. Нина постоянно мёрзла, болела. Всё как во сне: землянка в лесу, мама, её рука у нее на лбу, огарок свечи.
– Доченька, держись, открой глазки, не умирай.
Она очень старалась и выжила. Как-то ранней весной партизаны ушли на задание, а их лагерь окружили немцы и, толкая в спину прикладами, долго-долго вели людей к машинам. Нина топала между мамой и бабой Таней, а впереди шел Витёк, надвинув дырявую ушанку по самые брови. Его мама первой в деревне получила похоронку на отца, а недавно