Ой, а вот это уже неприятно. Так, если что, я не при делах! Ничего не знаю, ничего не слышала, ничего не ведаю. Иначе на вилы подымут!
– Ну что, – послышался скрипучий голос, когда я в толпе подошла к вытоптаному месту. На старой бочке сидел чумазый малец и жрал яблоко. Второй висел на заборе из веток. – Усе здесь?
– Усе! – прокатилось по толпе.
– Проснулось наше Лихо! – произнесла Шебуршиха. – Не иначе, как девка пришлая его разбудила!
Народ загалдел. Ситуация вот-вот примет опасный оборот. На меня поглядывали нехорошим взглядом. Я уже подумывала, что сказать, как вдруг за меня заступился дед Авось.
– Ну коли разбудила, то как же она уцелела? А? – спросил дед. – Он бы ее первой пожрал бы!
Народ задумался. И то верно! Многие вокруг согласно кивали. Сожрал бы. А я тут, живехенькая. Значит, это не я! Но подозрение осталось.
– Ты заместо того, как пальцем тыкать да глазом поганым зыркать, – продолжил дед. – Скажи, как защититься!
– На твои старые кости он вряд ли позариться, – фыркнула Шебуршиха. – Теперича нам защищаться надобно! Как в старину! Обереги развешивать! Домового кормить! Чтобы силушки набирался! Чтобы отстоять мог!
Народ с сожалением согласился.
– В лес не ходить Разве что только тут, по подлеску! – продолжала бабка, зыркая на всех нехорошими глазами. Такое чувство, как только она взгляд останавливает, так сразу порча к человеку цепляется. Я уже заметила, что ее взгляда все дружно избегали. – И не лешкаться! Это тебя Мотря касается!
Дородная женщина, которую когда-то воспел Некрасов сняла ребенка с груди, на которой он сидел, поставив на землю. Сама она покраснела и глаза опустила.
– Смотрите, чтобы никто не лешкался! – пригрозила сухоньким пальцем Шебуршиха. – А то придется проклятье на час урочный, так все! Кляпы в роты позасовываю! Усем!
“Лешкаться*?” – задумалась я. – “Это вообще что такое?”.
Мирская сходка продолжалась, люди высказывали свое мнение. Все сводилось к тому, что “горе-то какое” и “ой, не было беды!”
– Вот чую я! – проскрипела Шебуршиха. – Девка пришлая во всем виноватая. А я хоть раз ошибаласи?
Народ смотрел на меня искоса.
– С ней не водиться! У нее ничего не брати! – наказывала Шебуршиха.
Я понимала, что эта вредная бабка мне конкретную войну объявила! И всю деревню против меня настраивает!
Желание объявить что-то пропало тут же. Я уже ковыляла в сторону дома, как вдруг послышался девичий голос.
– Ой, а правда, что ты лихо видела? – защебетала девушка. Я остановилась, видя, как к нам стайкой стекаются остальные. – Расскажи о лихе!
И тут я поняла, что это – мой шанс! Судьба сама послала его мне в лице женского любопытства.
– А на вечорки** ко мне не хотите? – спросила я. – Здесь рассказывать не буду.
Девки едва ли не завизжали от восторга. А потом стали осаждать друг друга: “Тише! Не кричи! Не то услышит!”.
– Так у тебя там Яичична! – прошептала темненькая