Когда водитель сигналит, Алекс усмехается мне в губы. Я ощущаю себя переполненной до краев, я словно выпила чашку согревающего, но не обжигающего кофе. Мы отрываемся друг от друга с обоюдным вздохом. Я моргаю, глядя на Алекса, и замечаю, что до сих пор прижимаю телефон к грудным мышцам мужчины – очень четко очерченным мышцам – и к сердцу.
– Пока я не забыла. – Я наконец заканчиваю предложение.
– Ага, спасибо. – Он одаривает меня очередной мальчишеской улыбкой, забирает телефон и полушепотом прибавляет: – Думаю, скоро увидимся.
– В Канаде.
– В Канаде, – повторяет Алекс и трясет головой.
И лишь когда я оказываюсь на заднем сиденье такси, на меня обрушивается реальность.
Во что я, черт возьми, сейчас ввязалась?
Глава 3
Алекс
—Ой, надо же, вот и Алекс! – взволнованно восклицает моя сестра Нелл по телефону. – Мой давно потерянный младший братишка объявился!
– Я же писал тебе на днях, – говорю я, переключая звонок на громкую связь, затем нюхаю толстовку, найденную в глубине шкафа. Решив, что она чистая, засовываю в спортивную сумку к другим вещам.
– Да, но наверняка истинная причина состоит в том, что тебе понадобился рецепт моих фирменных французских бриошей [3].
– Угадала, но я же позвонил, верно? – Я усмехаюсь, бросая несколько боксеров в сумку.
Тем временем Нелл что-то выговаривает Джексону, который где-то напортачил.
С моим шестилетним племянником нелегко. На самом деле мальчик во многом похож на меня в детстве. И учитывая, каким я стал… Может, все не так уж плохо?
Я был жутко неуемным, причем однажды дошло до того, что родители даже решили давать мне лекарства, чтобы я мог сосредоточиться в школе. Но едва я увлекся хоккеем, все сразу встало на свои места. Я понял, куда следует направить энергию, а остальное, как говорится, история.
– Итак, межсезонье. Собираешься спрятать член в штаны и убрать свою уродливую рожу с сайтов хоккейных сплетен… или как?
– И тебе привет, сестренка! – закатываю глаза.
Печальная новость заключается в том, что Нелл, в принципе, права. У меня был странный сезон. Впервые после колледжа я оказался одинок и, пожалуй, переборщил… слегка. Журналисты обожают спекулировать на щекотливой теме, мол, мое посредственное выступление на льду явно связано с тем, как я провожу свободное время.
Однако эти два пункта, по-моему, никак не связаны.
Прошлой год выдался тяжелым в личном плане, что неизбежно повлияло и на мою спортивную карьеру. После моего расставания с Иден сестра часто болтала о том, что я вечно все бросаю.
По вполне понятным причинам я всегда быстро прекращал подобные разговоры.
Есть ли у меня проблемы? Конечно, разве я являюсь исключением?
Но бросаю ли я всех и вся? От таких мыслей у меня даже иногда побаливает