Мысли о незавершенной книге. Станислав Евгеньевич Копыцин

вовлечь в жизненный процесс, в этот вечный поток стремления времени, забирая тем самым само чувство этой жизни. Гоняясь за этими целями, бегая за своими желаниями и подчиняясь полностью своим потребностям, я перестаю чувствовать себя человеком, способным прекратить всю эту гонку, бессмысленность которой обнажается в моменте становления человеком. Я будто бы подчиняюсь программе, которая программирует меня, заставляет действовать и хотеть, как и остальные люди. И дело не в попытке бегства к индивидуализации, а скорее, к осознанию наличия этой программы. Из компьютера, способным лишь осуществлять внешние команды, но никак не осознавать их, я хочу стать человеком, отличие которого и кроется в возможности осознавать, рефлексировать. Сейчас же, я просто живу, жизнь ускользает от меня, день за днем я вовлекаюсь в неё, забывая тем самым себя. Опять же, дело не в том, что я недоволен качеством этого течения жизни (тут я даже очень рад, пока вовлечен, что она именно так и происходит), я скорее боюсь потеряться в ней, раствориться. Избавившись от тревог, я получил пресловутое спокойствие, которое с каждым днём все больше и нравится мне, и не нравится мне одновременно.

      Я, наверное, на данный момент не могу полностью отобразить всю полноту своего чувства (боюсь, что его и нет вовсе, и что я тут просто сижу и придумываю что-то), но надеюсь, что я найду слова, способные изложить его на экране. Пока что, я заканчиваю на сегодняшний день писать, ухожу вновь в эту пучину, медленно растворяясь в удовольствии.

      20

      Заворачиваюсь вновь в образ писателя, на этот раз я не особо отследил момент возникновения желания писать. Не заметил. И ладно.

      Ощущение, что я хватаюсь за время, оно стремительно уходит от меня, оставляя жалкий след в виде спокойного течения дня, каких-то мелких радостей, удовлетворении базовых потребностей и разжевывании надежд и мечтаний. И одна из надежд, которая приносит мне сладкое ощущение не бесцельности жизни, вот она, в полной мере воплощается на этом экране ноутбука. Каждая написанная буква есть маленький шаг к достижению этой цели. Написать книгу! Сильно.

      И дело здесь не в материальных благах и признаниях, которые, возможно, последуют за публикацией. Суть в глубокой внутренней потребности, которая не покидает меня с начала этого дела. Это ощущение человека, которого простили за сделанные преступления, если вообразить Достоевского, чья жизнь была спасена в самый последний момент казни, если представить его чувство, чувство «прощения», то оно схоже с этим. Я будто бы виноват за своё существование перед жизнью, которой я наделен, и акт написания книги есть символ прощения, оправдания перед этим миром.

      Написание книги для меня является не просто делом, это символ прощения перед лицом мира. Процесс творения дает мне право на жизнь, на спокойное существование. Словно я тем самым оправдываю свое пребывание здесь, ибо чувствую вину перед самой жизнью. Жизнь – это не само собой разумеющаяся данность – это бесценный подарок, который требует от меня благодарностей, ответа,