Ванесса же не контролирует себя и свои силы, и даже если с трудом понимает, что вообще делает, то явно не станет останавливать себя – она-то уверена, что я телепортируюсь от противника, что я смогу избежать гибели!Только вот я не мог.
Изнанка больше не доступна мне, по крайней мере до тех пор, пока я снова не начну чувствовать пальцы, а значит, и возможности уйти в нее – тоже нет.
Но зато у меня есть тот инструмент, которого я был лишен столь долгое время, без которого когда-то раньше вообще не мог представить себе жизни.
У меня снова появилась магия. Очень слабая. Очень глубоко запрятанная. Но магия. И мне ее хватит.
Я разогнул ноги, отпрыгивая от троттлиста назад и падая на спину. В обычных условиях я упал бы в метре от него и все равно меня бы зацепило магией Ванессы… Но «обычных условий» больше не будет. То, что я обладаю магией теперь возвышает меня над обычными людьми и обычными условиями на недосягаемую высоту. Даже если эта магия ущербна, как ребенок, родившийся вследствие многовековых межродственных браков. Ее все еще достаточно для того, чтобы сплести два цвета в простейшее плетение и направить его в собственную спину, уменьшая силу трения поверхности практически до нуля.
Это было одно из самых простых и базовых плетений, которое даже не изучали в академиях магии, его просто упоминали вскользь, настолько элементарным было его создание. Всерьез его использовали лишь маги-артефакторы, стремившиеся повысить эффективность своих творений… И дети, которые развлекались этим заклинанием, соревнуясь, кто дальше проедет на нем с небольшой горки.
А сейчас детское, развлекательное плетение спасло мне жизнь.
За половину секунды, что Ванесса выплескивала свою мощь на троттлиста, меня отнесло метра на три в сторону…
А потом с ним произошло что-то невероятное.
Черный, как самая чернейшая безлунная и беззвездная ночь, слегка утопленный в сухую землю, шар, диаметром в пару метров, возник на месте троттлиста, повисел одну секунду и исчез так же резко, как и появился.
Я даже решил, что мне почудилось, и на самом деле ничего не произошло, но, когда нейтрализовал собственное плетение и упал на землю, подняв тучу пыли, а потом поднялся на ноги и присмотрелся к тому месту, где лежал троттлист – поменял свое мнение. А когда подошел – то задумался и о том, чтобы вообще в будущем никогда больше не судить о вещах наскоро.
Тем более когда рядом Ванесса.
Троттлиста больше не было. И куска земли, на которой он лежал, тоже не было. Вместо этого там было полукруглое углубление, точно повторяющее форму той части шара, что была погружена под землю. Срез сухой земли был идеально чистым, словно ее не то что срезали и даже не изъяли – а просто заставили перестать существовать. Даже торчащий случайный корешок был срезан так гладко, что срез поблескивал в лучах солнца.
И единственное, что выглядело инородным в этом празднике гладкости и правильности – крошечный шарик, диаметром буквально с мой ноготь,