Там, в вишневых садах, его обычно ждали ханъё Танаки.
Видимо, боги наконец смилостивились над Сином, потому что на месте был сам лис. Он любовался тем, как играет лунный свет на деревьях, как те гнутся и скрипят на ветру, но стоило тяжелому дыханию кота развеять это умиротворение, и советник тут же повернул в его сторону белое мохнатое ухо.
– Боги, Син! – ахнул он, поворачиваясь и оглядывая его. Он подлетел, приобнял его, задел руками синяки на спине, и ханъё еле сдержался от слез и облегчения разом. Танака прижал его щекой к своей груди, в которой с равнодушной размеренностью, ни капли не ускорившись, билось сердце. – Что с тобой, мой мальчик?!
– Генерал… Хэджайм… – простонал Син. Лис отстранил его от себя и посмотрел в несчастное зареванное лицо гвардейца. Светлый лик советника казался белее луны, серебряные длинные волосы делали его узким, и весь Танака был как прекрасная, но смертоносная катана.
– Что с тобой сделал этот мерзкий генерал? – произнес Танака с холодным гневом.
Син попытался улыбнуться, но боль остановила эту попытку на корню.
– Ничего, господин Танака, – пробормотал Син, еле переводя взгляд с белоснежных волос советника на костыль, к которому, видимо, придется на некоторое время привыкнуть. – Просто маленькая неприятность.
Танака отпустил его, оставив руки на поникших плечах кота, его взгляд оставался пристальным. Легким движением руки советник достал из хакама чистый платок, он намочил его уголок слюной и начал стирать кровь с лица Сина.
– Неприятность? – фыркнул Танака. – Я не думаю, что твои «неприятности» должны включать пытки от генерала.
Син молча кивнул, благодаря богов за заботу советника. Танака вновь обнял его, словно пытаясь передать тепло своей защиты.
– Мы разберемся, Син. Никто не может безнаказанно причинять боль моим ханъё.
Син снова кивнул, чувствуя слабость в ногах и то, как веки наполняют благодарные слезы.
– Я обещаю тебе, мой мальчик, я отомщу ему.
Все тело болело, ныло, жгло. Его пытали. Ни за что пытали! Так жестоко и так долго, что небо успело чуть посветлеть на востоке.
Син даже не сразу понял, почему его не держат ноги. Решил, что это просто костыль выскользнул. Но тело делалось тяжелее, перед глазами запорхали черные бабочки, вдруг ему стало тошно и очень холодно.
Советник Танака сделал шаг назад. С той же ловкостью, с которой он вынул из хакама платок, он спрятал в рукав нож, достав его из бока Сина.
Вот как, подумал ханъё. Он так измучен, что даже не почувствовал этой боли.
– Почему? – едва слышимо спросил Син.
– Увы, я слишком хорошо тебя знаю. Ты ведь все ему рассказал, верно? Ну-ну, не смотри на меня так. Ты же обещал служить мне, помнишь? Твоя смерть поможет мне, – цепкие пальцы сжали его подбородок. – Так что давай, умирай. Это мой последний приказ.
Мир