Прошедший, сон похож на грезы те,
Какими в детстве был я счастлив? – (Ибо
Небес прекрасней ждать сны не могли бы!)
При летнем солнце я тонул в мечтах
О Красоте и о живых лучах;
Я сердце отдал, с жаром неустанным,
Моей фантазии далеким странам
И существам, что сотворил я сам…
Что, большее, могло предстать мечтам?
То было раз, – лишь раз, – но из сознанья
Не выйдет этот миг! – Очарованье
Иль чья-то власть гнели меня; льдяной
Во тьме дышал ли ветер надо мной,
В моем уме свой облик оставляя?
Луна ль звала, над сном моим пылая,
Холодной слишком? – звезды ль? – только тот
Миг был, как ветер ночи (да пройдет!),
Я счастлив был – пусть в грезах сна пустого!
Я счастлив был – в мечтах! —
Люблю я слово
«Мечта»! В ее стоцветной ворожбе,
Как в мутной, зыбкой, призрачной борьбе
С реальностью видений, той, что вещий
Бред создает, – прекраснейшие вещи
Любви и рая есть, что мне сродни,
Но чем не да́рят юношества дни!
Мне в юности знаком был некто…
Как часто мы забываем время, когда в одиночестве созерцаем трон Вселенной, – ее леса, ее пустыни, ее горы, – мощный ответ, даваемый Природой нашему сознанию.
I
Мне в юности знаком был некто, кто
С землей был в тайной связи, как она с ним, —
С рожденья, в блеске дня и в красоте;
В нем пылко-зыбкий факел жизни – черпал
Свой свет от солнца и от звезд, из них
Огни, себе родные, извлекая.
Но этот мощный дух знал – (не в часы
Своих пыланий) – власть свою над ними.
II
Быть может, мысль мою мог увести
К порывам ярким свет луны сходящей,
Но верить я готов, что этот свет
Властней, чем нам об этом повествуют
Науки дней былых, и что (будь то
Лишь невещественная сущность мысли)
Он волшебством живительным кропит
Нас, как роса ночная, летом, травы.
III
Она ль влияет в час, когда (как глаз,
Что ширится при виде милом) спавший
Сном косным, вдруг, – слеза в очах, – дрожит?
А между тем, таиться ей зачем бы
При нашей яви? но что́ здесь, при нас
Все время, – лишь тогда колдует странным
Созвучьем, как разбитой арфы стон,
И будит нас. – То – символ и страница
IV
Того, что мы найдем в иных мирах,
Что́ в красоте дарует бог наш тем лишь,
Кто иначе лишился бы небес
И жизни, их в бреду страстей утратив;
А также зов – высокий зов к душе,
Боровшейся не с верой, с благочестьем,
Чей трон с отчаянья повержен в прах, —
Венча́нной чувств огнем, как диадемой.
Страна фей
Сядь, Изабель, сядь близ меня,
Где лунный луч скользит играя,
Волшебней