Четыре Два. Гарик Радаев

стала такой не сразу. У меня, как и каждого из присутствующих, были свои поражения и разочарования, маленькие победы на фоне которых виделись громадными успехами. Но сейчас наступает новое время в наших жизнях – время ответственности и зрелости, стабильности и ясности взгляда на будущее. Я хочу выразить искреннюю признательность всем учителям, благодаря которым почти все из нас смогли успешно закончить курс обучения и собраться здесь, – она поклонилась в сторону, где расположились работники школы, – но еще большей благодарностью я хотела бы выделить тех, – она окинула взглядом собравшихся, но задержалась, и теперь безотрывно смотрела в мою сторону, – кто не дал мне впасть в отчаяние и был опорой на протяжении этого нелегкого пути, который нам с вами удалось с успехом завершить сегодня! Одна страна, один лидер, один Рейх! – торжественно закончила она под громкие аплодисменты толпы.

      В тот момент я окончательно понял, что нам с ней больше не по пути, но смотрел на нее глазами, полными подростковой любви, в то время как в ее взгляде читалась великодушная покорность и смирение.

      После окончания основной части мероприятия, Лили с отцом подошли к нам. Наши родители пожали друг другу руки и понимающе удалились в сторонку, не мешая нам сказать оставшиеся слова. Мы обнялись, поздравляя друг друга, и перекинулись несколькими ничего не значившими фразами. И она, и я понимали, что нам не суждено общаться вечно, слишком велика была разница амбиций и положений. К нам подошли несколько учеников и увлекли за собой к праздничному столу. Есть, честно сказать, не хотелось совсем, как и находиться в эпицентре веселья, поэтому я взял что-то со стола ради приличия и решил удалиться от суеты в ту самую беседку, которая так часто спасала меня в подобных ситуациях. Присев под сводчатой деревянной ее крышей, я предался размышлениям, которые в основном сводились к пониманию и принятию новых условий существования. Неожиданно чья-то рука ласково опустилась на мое плечо. Я оглянулся. Она пришла!

      – Четыре Два, хватит грустить, пойдем на наше место? – голосом, полным доброты и искренности, спросила Лили.

      – Да я и не грущу совсем, – смутился я. – Просто думаю о том, как сложно покидать то место, где провел столько времени. Хоть по многим одноклассникам я и не буду скучать, – весело добавил, чтобы не растерять всю радость этого момента.

      Мы пошли на ту самую лавочку, где началась наша дружба и проболтали там до темноты, выпив бутылку вина, предусмотрительно захваченную с праздничного стола моей подругой, после чего я проводил Лили домой, а сам отправился к себе, где еще предстояло выслушать поздравления и напутственную речь от отца, которому, думалось мне, совсем не терпелось это сделать. Теперь все мысли приносили покой и умиротворение, ведь страх перед неизвестностью и неотвратимостью будущего – суть ксенофобия, не дающая нам спокойно и уверенно двигаться в выбранном, правда, за нас, направлении. Так мне смущенно сказала маленькая фройлен Хартманн