опытов. А так же продажи души. А так же, – гундосый не нашелся, что еще сказать, но, не сменяя темпа, совершенно без пауз закончил. – А, впрочем, вышеперечисленного вполне достаточно, в связи, с чем прошу высказываться. Господин прокурор, сэр.

      Подсудимый звякнул цепями. Поднялся прокурор. Толстый красномордый потеющий дядька. Он постоял картинно перед залом, собираясь с мыслями, после чего махнул рукой и выдавил:

      – Заслушаимти свидетеля. Вот.

      – Слушается свидетель от обвинения, – провозгласил гундосый. – Антониан Аврель по прозвищу Гнутый. Горшечник.

      Горшечник поднялся на возвышение, повернулся вполоборота к залу и так же к суду.

      – Мое почтение.

      – По существу, – пискнул прокурор, усаживаясь на место.

      – По существу, – кивнул Гнутый. – Вот захожу я шестого дня к этому, – он ткнул корявым пальцем в сторону Перста. – Захожу так… так… так просто мимо шел, отчего не зайтить. А он мене за грудки хватаить и волочет в подвал. А там у него всякие склянки, дымиться что-то, булькаить. Вооот…

      – По существу, – прогундосил знакомый голос.

      – Будьте-нате, – выставил вперед ладонью руку Антониан Аврель. – Так этот вот богохуйник…

      – Богохульник, – поправил гнусавый.

      – Нам однохульственно, – растекся в кривой улыбке Гнутый. – Так он мне и говорит…

      Горшечник запнулся и посмотрел на судью, тот перевел взгляд на прокурора. Прокурор в свою очередь потупился и исподлобья стрельнул глазками в Гнутого.

      – Стало быть, и говорит, – поймав взгляд прокурора, затараторил горшечник. – Давай я тебе золото делать буду. Я спросил чего взамен, а он потребовал мою душу.

2.

      – Петер! – вопль мог поднять и мертвого. – Пеееетеееер!

      Перст оторвался от реторты. И выглянул в щель между ставнями. Внизу под окнами надрывался горшечник Тони, которого неизвестно за что прозвали Гнутым. Судя по тому сивушному духу, который доходил до окон второго этажа, Тони еще не протрезвел, а похмелье, которым начинал мучиться, пробилось с позавчерашнего вечера.

      – Пееее… кхе… кхе-кхе… теее… кхе… Растудыть твою обратно и во все иные прочие вместе со всей фамилией.

      – Добрый день, – благосклонно выглянул в окно Перст.

      – Петер, доро… кхе… гой друг, – заворковал Тони так, словно бы Перст был его женой или на худой конец веселой соседской вдовушкой. – А не найдется ли у тебя капли чудодейственного бальзама, который позволяет излечить утренний недуг и развеять вечернюю меланхолию.

      – Капли? – переспросил Перст весело.

      – Несколько капель, – жадно сглотнул горшечник. – Накапай полстаканчика.

      – Заходи, дверь открыта, – кивнул Перст и поспешил вниз навстречу гостю.

      Тони Гнутый сидел в кресле и смаковал уже четвертый накапанный стаканчик. Уходить он явно не собирался.

      – Так вот она мне и говорит, – горшечник с обидой продолжал невнятный монолог. – Мол, иди отсюда Тони Гнутый, а то позову Блудилу, он тебя и разогнет.