Мне хочется сказать: «Я тебя видела, звала тебя, но ты меня не услышал», но из транса меня выводит мамин голос:
– Чимука, помоги мне.
Тате собрался ужинать перед телевизором, и мама вытащила лучшие тарелки – те самые, из коричневого стекла, с рельефными рыбками на донышке. Она ставит перед папой поднос с едой, а я подаю миску с водой, чтобы он ополоснул руки.
После ужина Тате решил рассказать нам с Али сказку.
– Лизази лео[31], – начинает он. – Жили-были…
– Ша?[32] – спрашиваем мы хором.
И Тате рассказывает нам сказку про голодную гиену, что лежит под деревом манго, чьи ветки прогибаются от спелых плодов. Эта сказка станет моей самой любимой. Входит Бо Шитали и забирает грязную посуду. На кухне мама распевает гимн: «Вот стою я у креста, и душа моя чиста, вся трепещет от любви и благодати. В небе утреннем звезда светит людям, как всегда. Нет покорнее овцы в твоём стаде». И, убаюканная размеренным ритмом домашней жизни, я начинаю думать, что, наверное, я просто ошиблась. И что не видела Тате с чужой женщиной. И что никто не раскачивал бёдрами, соблазняя его. Всё это мне привиделось.
Глава 4
Каждый раз, наблюдая, как мама или Бо Шитали забивают курицу, я думала, что уж лучше предпочту ей капенту, озёрную сардину Танганьики[33], жареную, с хрустящей корочкой, с гарниром из помидоров и сладкого лука. И ещё мне по нраву пюре из варёной кассавы или сушёная тиляпия. По крайней мере, чтобы приготовить такую еду, не нужно общипывать перья, вытаскивать требуху и сливать лишнюю кровь. И всё же, поедая сочную жареную куриную грудку, я не могла удержаться от похвалы.
Мама часто повторяла, что, наряду с готовкой и уборкой, умение правильно забивать курицу – залог того, что из девочки вырастет толковая женщина – в полном соответствии с библейскими прототипами. Но вовсе не ради этого, а в надежде испробовать кусочек жареной курочки я стою возле мамы, наблюдая, как жалобно квохчет несчастная птица. Сейчас ей перережут горло, и по телу её пробежит предсмертная судорога.
– Свена убоне[34], Чимука, – подзывает меня мама. Боязливо я делаю два шага вперёд. Воткнув в землю кухонный нож, мама расковыривает небольшую ямку, а затем, полоснув по горлу птицы ножом, наклоняет её вниз, чтобы в ямку вытекло как можно больше крови. Затем одной ногой она прижимает к земле морщинистые куриные лапы, а другой ногой – два её крыла. Я киваю, слушая мамины объяснения, а сама мысленно считаю, сколько раз содрогнётся курица, умирая. Раз. Два. Три.
– Ну что, в следующий