Козочка отвечала:
Я так теперь сыта-сыта,
Что не могу съесть ни листа!..
Мэ-э!
«Ну, так пойдем домой», – сказал молодец, привел ее в хлев и привязал накрепко. «Ну, – спросил портной, – наелась ли коза досыта?» – «О, – отвечал сын, – так-то она сыта, что не съесть ей ни листа».
Не поверил портной сыну, пошел вниз, в хлев, и спросил: «Козочка, сыта ли ты?»
Злая тварь отвечала:
С чего могу я быть сыта?
Не съела в день я ни листа!..
Мэ-э!
«Ах ты, лживое отродье! – воскликнул портной. – Один другого хуже и нерадивее! Теперь уж вы меня не одурачите!» – И в ярости взбежал наверх да аршином так наколотил сыну спину, что тот сам убежал из дома.
Вот и остался старый портной один-одинешенек со своей козой. На другое утро сошел он в хлев, стал ласкать козочку и сказал: «Ну, пойдем, дорогая моя животинка, я сам сведу тебя на пастбище».
И повел ее на веревке к зеленым изгородям, и стал кормить теми травами, которые особенно любимы козами. «Тут ты можешь напитаться, сколько твоей душеньке угодно!» – сказал он козочке и оставил ее пастись до самого вечера.
А вечером спросил: «Козочка, сыта ли ты?»
Она ответила:
Я так теперь сыта-сыта,
Что не могу съесть ни листа!..
Мэ-э!
«Ну, так пойдем домой», – сказал портной, свел ее в хлев и привязал накрепко. Уходя из хлева, он еще раз обернулся и сказал: «Ну, сыта ли ты теперь?»
Но коза и с ним так же поступила, как с сыновьями его, и отвечала:
С чего могу я быть сыта?
Не съела в день я ни листа!..
Мэ-э!
Услышав это, портной обомлел: он понял, что совершенно напрасно прогнал от себя своих троих сыновей. «Погоди ужо, – воскликнул он, – неблагодарная тварь! Прогнать тебя мало! Я на тебе такую отметину поставлю, что ты честным портным не посмеешь и на глаза показаться!»
Мигом слетал он наверх, принес свою бритву, намылил козе всю голову и выбрил ее глаже ладони. А так как аршином бить ее было бы слишком много для нее чести, то он принес простую плеть и так нахлестал козу, что та пустилась от него большими прыжками.
Портной, очутившись один-одинешенек в своем доме, крепко загрустил и охотно бы вернул к себе своих сыновей, но никто не знал, куда они подевались.
Старший поступил в учение к столяру, был в учении старателен и послушен, и, когда время ученья миновало, его хозяин подарил ему столик, в котором на вид ничего мудреного не было, и сделан-то он был из самого простого дерева; но у него было одно хорошее свойство… Стоило только его поставить да сказать: «Столик, накройся!» – и тотчас на том столике явится чистенькая скатерка, а на ней и тарелка, и ножик с вилкою, и блюдо с жареным или печеным, да еще сверх того большой стакан красного вина – глазам на усладу, сердцу на радость.
Молодой подмастерье подумал: «Ну, этого столика хватит мне на всю жизнь!» – и пошел себе бродить по свету, нимало не заботясь о том, в какую он попадал гостиницу: хороша ли, дурна ли она была и можно ли было в ней что-нибудь найти или нельзя.
Если вздумается ему, то он и вовсе