Очевидно, Тасенька надеялась объяснить Ржевскому, что просьба его невыполнима, но тот был непреклонен:
– Так придумайте что-нибудь, Таисия Ивановна, – сказал он строго, как в начале разговора. – Судьба русской литературы на кону.
Тасенька тяжело вздохнула, опустила голову и сложила руки на коленях, так что могло показаться, будто она молится. Пушкину стало не по себе.
– Право, Ржевский, – сказал он, – это слишком. Ты не можешь требовать от барышни, чтобы она забыла обо всём ради меня.
– Ради русской литературы, – поправил поручик, многозначительно покосившись на Тасеньку.
– Да брось, – отмахнулся Пушкин. – Я, конечно, в поэзии величина весьма заметная, но равнять мою судьбу с судьбой всей нашей литературы…
– Так это не я сказал, – возразил Ржевский. – Это Таисия Ивановна сказала.
– И всё же… – начал было Пушкин, но Тасенька его прервала:
– Придумала, – радостно сообщила она и вся засияла.
– Что придумали? – не понял Пушкин.
– Как мне поехать с вами и при этом избежать скандала.
– И как же? – с широкой улыбкой спросил Ржевский, весьма довольный, что план его осуществился, то есть Тасенька теперь участвует в деле.
– Я переоденусь в одежду своей горничной: надену сарафан, душегрейку, платок. И никто меня не узнает. Тогда я смогу поехать с вами, а затем вернуться. То, что непозволительно барышне, крестьянке можно.
– Экое превращение! – улыбнулся Пушкин. – Барышня-крестьянка. – Он вдруг задумался: – А неплохой сюжет для повести…
– Опять бредишь прозой? – строго спросил друга поручик. – Оставь. Не время сейчас. Лучше давай обговорим, как нам всем троим с этого обеда улизнуть, чтобы не вызвать подозрений.
Глава третья,
Самый простой план – самый лучший, поэтому Ржевский предложил дружно покинуть залу под предлогом, что живот прихватило.
– У всех троих разом? – с сомнением спросил Пушкин.
– А почему нет? – возразил поручик. – Разве так не бывает? Вот когда я служил в Мариупольском полку, то у нас случалось, что весь полк…
– Я не могу, – перебила Тасенька. – Если я стану жаловаться, что живот болит, все подумают, что я беременна. То есть ещё до свадьбы. Это скандал.
– Я тоже не хочу болью в животе отговариваться, – подхватил поэт. – Не эстетично.
– Зря ты это, – сказал Ржевский, ведь теперь предстояло выдумывать что-то другое. Однако через пять минут, когда он, Пушкин и Тасенька сели за стол, план действий был готов.
Следуя плану, Тасенька почти сразу пожаловалась, что у неё болит голова, и попросила разрешения удалиться.
– Конечно, иди, – сказала княгиня Мещерская. – Послать за доктором?
– Нет-нет, – ответила Тасенька. – Думаю, это из-за волнений. Лягу спать пораньше, и к утру