Статьи критиков о русской литературе. Белинский. Добролюбов. Писарев. Дмитрий Иванович Писарев. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Дмитрий Иванович Писарев
Издательство: Эксмо
Серия: Всемирная литература (с картинкой)
Жанр произведения:
Год издания: 0
isbn: 978-5-04-207887-3
Скачать книгу
тяжело и однообразно, во всей форме этого стихотворения есть что-то темное и несвободное, и, несмотря на видимую простоту, в нем слишком заметно преобладание метафоры. Разумеется, мы говорим сравнительно, а не безусловно. Кто не знает пьесы Пушкина «19 октября»?[17] После обращений к каждому из отсутствующих друзей своих поэт говорит:

      Пируйте же, пока еще мы тут!

      Увы! наш круг час от часу редеет;

      Кто в гробе спит, кто дальный сиротеет;

      Судьба глядит, мы вянем; дни бегут;

      Невидимо склоняясь и хладея,

      Мы близимся к началу своему.

      Кому ж из нас под старость день Лицея

      Торжествовать придется одному?

      Несчастный друг! средь новых поколений

      Докучный гость и лишний и чужой,

      Он вспомнит нас и дни соединений,

      Закрыв глаза дрожащею рукой…

      Какая глубокая и вместе с тем светлая скорбь! Каждая мысль сама по себе так исполнена поэзии, независимо от формы, вполне художественной, легкой и прозрачной, простой и чуждой всяких метафор! Этот переживший всех друзей своих друг, докучный, лишний и чужой гость среди новых поколений, дрожащею рукою закрывающий глаза при воспоминании о своих друзьях, – это не просто поэтические стихи, это – поэтическая картина! Но не в духе Пушкина остановиться на скорбном чувстве: словно торжественным музыкальным аккордом оканчивается пьеса этими полными бодрого чувства стихами:

      Пускай же он с оградой хоть печальной

      Тогда сей день за чашей проведет,

      Как ныне я, затворник ваш опальный,

      Его провел без горя и забот.

      Пушкин не дает судьбе победы над собою; он вырывает у ней хоть часть отнятой у него отрады. Как истинный художник, он владел этим инстинктом истины, этим тактом действительности, который на «здесь» указывал ему, как на источник и горя, и утешения, и заставлял его искать целения в той же существенности, где постигла его болезнь. И, право, в этой силе, опирающейся на внутреннем богатстве своей натуры, более веры в промысл и оправдания путей его, чем во всех заоблачных порываниях мечтательного романтизма.

      Нам скажут, может быть, что мы сравнили между собою только по несколько куплетов, вырванных из больших пьес, а не целые пьесы. Выписка вполне таких огромных пьес была бы неуместна в журнальной статье; притом же пьесы эти должны быть слишком известны каждому образованному читателю. Кто хочет, пусть сам сравнит их в целом: он тогда увидит еще яснее, что и в целом огромное преимущество на стороне пьесы Пушкина, потому что, несмотря на ее значительную величину, она везде ровна, везде выдержана и как будто в одну минуту, легко и свободно, излилась из взволнованной души поэта, – между тем как поэма Жуковского очень неровна, потому что не чужда мест растянутых, холодных и вялых, почему ее трудно прочесть зараз. Первая пьеса – это ария, пропетая певцом, который вполне владеет своим голосом, не дает пропасть ни одной нотке, не ослабеет ни на мгновение от начала до конца арии… Вторая пьеса – это ария, пропетая местами превосходно, а местами холодно и даже фальшиво… Мы нарочно остановились на


<p>17</p>

«Роняет лес багряный свой убор…» (1825).