Помидоры и кукуруза пропали полностью; фасоль, залитая водой, почти вся пожухла и пожелтела. Кабачки вдоль забора как ни в чем не бывало топорщили свои резные широкие листья, ничуть не пострадавшие от ветра и дождя. Офелия расчистила дорожки между грядками от обломанных помидорных плетей, оттащила кукурузные стебли в компост и отправилась осматривать другие огороды. Все высокие растения погибли, низкорослые, с пышной ботвой – уцелели. Часть плодовых деревьев – к счастью, не все – вывернуло с корнем.
Чтобы проверить животных, пришлось брести через пастбище по щиколотку в грязи. Овцы еще до начала шторма перебрались в кустистые заросли у кромки леса, оставив на мокрой земле цепочку следов. Офелия прошла по следам и обнаружила большую часть отары – животные с набрякшей от воды шерстью печально щипали местную зелень. Вооружившись веточкой, она загнала их назад на пастбище, в очередной раз гадая, почему генные инженеры не сделали овец поумнее. Животное, глодающее несъедобный кустарник, вместо того чтобы по собственным следам вернуться к нормальной пище, явно нуждалось в доработке.
Из-за разлива реки коровы паслись ближе к поселку, чем обычно. Офелия попыталась отогнать их еще ближе к домам, но они только отступали в воду, где для нее было слишком глубоко, а когда она попробовала замахнуться на них веточкой, несколько коров, поднимая брызги, шарахнулись от нее на глубину, где две из них потеряли равновесие и, жалобно мыча, скрылись в стремительном потоке.
Офелия сердито уставилась на оставшихся коров. Пускай себе тонут, пускай застрянут на песчаной отмели, где ничего не растет, пускай их сожрут дикие звери – и поделом. Она всего лишь пыталась им помочь. На свою беду, коровы были слишком похожи на людей и бежали от помощи навстречу опасности. Офелия выбралась из жидкой грязи, больше не желая рисковать собой ради этих неблагодарных созданий, и по лужам побрела назад в поселок.
На следующий день прошло еще несколько ливней, чередующихся с липким зноем. Офелия подумывала записать свои впечатления о шторме в журнал, но подыскивать слова было лень. И все же ей хотелось высказаться; чувства распирали ее. В швейных залах ее внимание привлекли обрезки ярких тканей. Никто не думал украшать дорожные короба; Офелия нашла несколько ящиков, набитых декоративной тесьмой, бусинами, бахромой и отрезами разномастной ткани – должно быть, кто-то экспериментировал с фабрикатором втайне от начальства.
Ничто из найденного ее не устроило. Она перечитала инструкцию к фабрикатору. Ей хотелось дождя, ветра и молний. Хотелось облаков, из-за которых пробиваются лучи солнца. Хотелось шума. Красоты. Разрушения. Она пощелкала рычажками, задала настройки. Фабрикатор запищал, как всегда при запуске, и выплюнул мятый отрез серебристо-серой, переходящей в лиловый материи. Офелия достала ткань из корзины и разложила на столе вместе с найденными обрезками. Пальцы лепили то один силуэт, то другой, играли с цветами, комбинировали