Она шагнула в высокую мокрую траву. Хотелось поскорее попасть домой и переодеться в сухое.
Дома она первым делом сняла мокрую одежду и приняла горячий душ. Затем перебрала имеющиеся у нее вещи. Что ей хочется надеть? В доме… ничего. Но ей не терпелось проверить огород, и она пока не готова была выходить из дома без одежды. Она накинула рубашку. К рубашке напрашивались шорты вроде тех, что она носила в детстве и шила для Барто. В его комнате – не его, а моей, поправила она себя – нашлись оставленные им брюки. Она взяла ножницы и обрезала штанины, решив не тратить время на обметку среза. Шорты оказались великоваты в поясе и сползли на бедра, но ей это даже нравилось – все лучше, чем белье или юбка.
Листоеды в минувшие два дня времени даром не теряли, но все цветы на помидорах раскрылись. Двигаясь от куста к кусту, Офелия собрала гусениц, чтобы потом выкормить, раздавила склизевиков в кабачках, поснимала тлю с фасоли. Она совсем не следила за временем и, только когда в животе заурчало, поняла, что проголодалась.
Она пообедала тем, что было в холодильнике. За два дня ничего не испортилось, хотя электричество отключили. Офелия пощелкала кухонным выключателем – снова ничего. Но вода была горячей… Она немного поломала голову, пока не вспомнила, что резервуары с водой сделаны из того же изолирующего материала, что и холодильные камеры. Если холодильник не успел нагреться, неудивительно, что горячая вода не остыла. Пообедав, она решила посмотреть, что осталось от колонии.
Казалось странным – почти неприличным – заглядывать в окна и открывать двери в отсутствие хозяев, не слыша привычного «Милости просим, сера Офелия» или «Будьте как дома, сера Офелия». Уезжая, никто не стал запирать двери – да и замков у них не было, только щеколды, чтобы маленькие дети не бродили без присмотра, – и заходить в первые два или три дома было неловко. Но потом это превратилось в игру; к ней вернулось то пьянящее чувство, которое она ощутила, когда впервые разделась догола и представила, каково будет ходить без одежды. Теперь она могла заглянуть под кровать Сенягиных. Могла залезть в шкафы Линды и узнать, только ли в голове у нее бардак. (Не только: под кучей грязного белья Офелия нашла вещи, которых Линде на новой планете определенно будет не хватать.) Уже не таясь, она быстро шагала от дома к дому, распахивала двери, впускала внутрь солнечный свет и заходила сама. Огороды за два дня ничуть не изменились. Красные воронки дневки, помидоры, фасоль, кабачки, горох, свекла… Тут было все, что ей нужно, и куда больше, чем она могла съесть, а семян столько, что не пересажать. Для себя она отметила несколько растений: особый сорт голубой фасоли, которую Сенягины привезли сами и продавали за большие деньги. Наконец-то она сможет посадить ее у себя. Вон