– Она сразу ответила вам взаимностью?
– А разве со мной может быть иначе?
– Насколько серьезны ваши отношения, Артем?
– По хард-кору, – процедил сквозь зубы, чувствуя, как со скрипом и стоном рвалось где-то внутри меня последний еде живой нерв.
– Ой, Артем, а вот и ваша избранница! – тонкая кисть легла мне на предплечье и мои рецепторы, словно разорвались от знакомого крышесносного аромата.
Твою же! До чего сводит с ума!
Повернулся к ней в упор и прошептал, чувствуя, если она не сделает так, как я хочу, то окончательно сорвусь с катушек.
– Поцелуй меня.
– Что? – ее щеки залились краской. Не от любви, конечно. Нет! От ненависти… ко мне одному.
– Целуй. – Сказал требовательно.
Она растерялась на короткую секунду, а затем стрельнула кокетливым взглядом на камеры, и обвила мою шею тонкими пальцами. Приблизилась, позволяя нашему дыханию спеться в унисон. Ее чувственные губы коснулись моих, но слишком быстро, холодно и отстраненно, словно сам поцелуй ей был не особо приятен.
А у меня наоборот. Пожар, ураган, нарушение всех сигнальных знаков. Черт, как же я хочу её. Хочу оставить без одежды и слушать сладкие стоны, предназначенные мне одному.
А камеры тем временем продолжали щелкать, ослепляя нас проклятыми вспышками. Руки мои прижимали стройное девичье тело к себе слишком напористо, настойчиво и жестко.
– Отпусти, – прошептала она с улыбкой на губах. Фальшивой…
Актриса. Ненавижу…
Пришлось отпустить. Но я тут же показательно переплел наши пальцы и повел ее внутрь самого дорого ресторана в городе.
Внутри фуршет уже шел полный ходом, по залу бегали туда-сюда назойливые репортеры, все еще желающие взять у нас интервью. Но мне было наплевать на эти движения, мысленно я только с ней одной, только вот она не со мной. Стоило нам только войти, как пришлось разлучиться. Ее столик дальний, мой среди товарищей по команде.
И почему-то я не могу перестать смотреть на эту девушку. Она стояла там, в своём до черта облегающем жгучем алом платье. Держала в пальчиках бокал с шампанским и о чем-то мило болтала с нашим тренером.
– Бес, ну смотри какая сладкая, а, – слова Стаса прошли фоном, потому что там в самом центре нарисовался Даниил Арсеньев. Звёздный мальчик. Звезда, к которой уже кто только не подъехал, говорят даже канадские ребята делали заявку.
Так же, как и мне. Одним словом – бесит меня этот тип.
– Бес, погоди… я что-то не понял. Ты чего это так на нее залипаешь? – в голосе Стаса прозвучала усмешка. – Я думал, ты в одну и ту же койку дважды не прыгаешь. Хотя задница у неё ничего такая – зачет.
– Заткнись, – прорычал я. И тут же увидел, как к моей девушке подвалил Арсеньев. Она улыбнулась ему и позволила чмокнуть себя в щеку. Челюсть у меня сжалась, а вместе с ней и кулаки. В венах словно закипала раскаленная лава. Конкретно так подорвало!
Какого простите она творит? Какого я так на это реагирую? Почему я не в состоянии отвести взгляда от этой… проклятой девки?
Арсеньев положил руку на талию к той, что принадлежит ТОЛЬКО мне.
Мне, я сказал!
Мот наклонился и что-то прошептал ей на ухо, да так приторно, нежно, будто они давно спят вместе. С губ сорвался проклятый вздох, поэтому я взял бокал и за раз выпил его содержимое.
И тут раздался треск, это у меня между пальцев треснула ножка бокала.
Не выдержав, я сделал шаг. Шаг к той, которую ненавижу и почему-то жутко хочу…
Глава 1 – Я ль на свете всех милее?
За несколько месяцев перед событиями пролога…
– А-а-а!!! – визжу я, подскакивая из-за стола и принимаясь носится по комнате, попутно исполняя танец городской сумасшедшей. Кидаюсь к Кошкиной, которая с выпученными глазами сидит на диване и штопает порванные на пятке колготки, трясу ее и целую в обе щеки.
А затем падаю в кресло и выкрикиваю, потрясая кулаками:
– Да! Да! Да! О, боже, да!
– Да что случилось-то, Котова?
– Эйфория у меня случилась! – я разваливаюсь поперек кресла и дергаю ногами, выражая таким образом свой бесконечный восторг.
– Ладно, я подыграю, – Кошкина поднимается, откладывая в сторону свое рукоделие, и принимается расхаживать по комнате. – Ты узнала, что твоего урода Сережу сбила машина и теперь он на всю оставшуюся жизнь останется прикованным к инвалидному креслу?
– Какой такой Сережа? – хмурюсь я, делая вид, что не понимаю, о чем толкует подруга, хотя от ее слов за ребрами отзывается болью застарелая рана разбитого вдребезги сердца. Еще совсем недавно, мне казалось, что на моем небе навсегда погасли звезды, а важный орган в грудной клетке остановился, словно у него сломалась механизм. Выдрать бы его, выбросить и заменить на новый, да жаль, подобной магией не обладаю.