Олеся счастливо улыбалась. Я глядел на ее перепачканное моей спермой лицо и понимал, что наша бурная сексуальная жизнь только начинается. Я знал, что буду кончать из-за Олеси. На Олесю. В Олесю.
Но тогда мы были просто счастливы быть друг у друга.
Глава четвертая
Октябрьские дни багрово-желтой осени, еще шуршащей сухими листьями и отдающей последнее тепло перед первым снегом, были отмечены началом наших рискованных сексуальных опытов. Буквально за десять дней мы с Олесей прошли путь от простых школьных друзей до безумцев, ласкающих друг друга в укромных уголках гимназии, кончающих, стонущих, измазанных в сперме и хотящих еще…
То была странная пора – и без того ошалевшие от усиленной подготовки к выпускным экзаменам, мы умудрялись к тому же сходить с ума от ежедневной похоти. Возможно, эти две составляющие нашей школьной жизни дополняли друг друга, и именно потому мы решались на безумные поступки, на которые в трезвом уме никогда бы не пошли. После того, как Олеся впервые в жизни оказалась покрытой мужским семенем, да так обильно, что легкий запах спермы исходил от ее волос даже на следующий день, наше животное желание друг друга занялось таким пожаром, что временами мы были просто не в состоянии себя контролировать. Когда я хотел Олесю (а это было мое перманентное состояние), я по пять раз за перемену мог пройти мимо нее, чтобы прикоснуться к ее попе или даже ненароком провести по ее груди. Олеся делала вид, что совершенно не замечает откровенных прикосновений к своему телу, но всегда старалась оказаться в том месте, где я бы легко мог ощупать ее упругую стоячую грудь или потереться членом о ложбинку ее круглой попы. Иногда мы распалялись до такой степени, что нас не останавливали никакие доводы разума.
Большой проблемой в наших школьных ласках, особенно в самом начале отношений, было обилие спермы. Например, при приближении посторонних во время ласк мы всегда могли оперативно привести себя в порядок и принять непринужденный вид. Ничего подозрительного, кроме, может быть, учащенного дыхания и пунцовых Олесиных щек, подметить было нельзя. К тому же все в школе знали, что мы давно дружим, и тот факт, что порой нас заставали один на один, не провоцировал никаких слухов. У меня вообще была репутация школьного ловеласа, который любил поприставать к красивым девушкам, а Олеся, хоть и будучи умопомрачительно красивой, была слишком застенчива и стеснительна, чтобы на нее пали подозрения в неприличном поведении. Ее образ тихони в какой-то степени стал броней,