Когда мы учились в пятом классе, всю школу потрясло событие, о котором говорили ещё не менее нескольких месяцев после его свершения. На первом этаже возле класса, где мы занимались, размещался школьный буфет. Помнится, что марципанами, креветкам, гамбургерами и пиццей там не кормили. Совсем небогатый ассортимент блюд состоял, как правило, из молочной каши, омлета, маленькой котлетки с пюре, какао или компота. В один, не самый прекрасный для Миши Шварцмана, день в школьную харчевню завезли медовые коврижки. Помню даже, что стоили они пятнадцать копеек за вожделенную штуку. Так получилось, что эти, памятные мне, испечённые сладости лежали на большом подносе, который располагался не на буфетном прилавке, а на одном из столиков. Никто не заметил, как Миша Шварцман, воровато оглянувшись, схватил три такие коврижки и спрятал их в кармане пиджака. Наверное этот молниеносный «блицкриг» так бы и остался незамеченным. Однако бдительная буфетчица, рыжеволосая тётя Настя, в последнее мгновение обнаружила пробел в раскладке коврижек на подносе и тут же, выпорхнув из буфета, заметила спину, вбегавшего в класс, ученика. В ту же минуту прозвенел звонок, и буфетчица зашла в класс вместе с учителем истории, который по совместительству был ещё и директором школы. Чтобы не растекаться мыслью по древу, отмечу только, что после обыска всех учеников, что, было произведено, как я сейчас понимаю, без санкции прокурора, искомые коврижки были обнаружены у того, кто позволил себе их присвоить, у моего друга Миши Шварцмана. Наверное, в заключение этого досадного эпизода из школьной жизни имело смысл заметить, что мама Миши работала на кондитерской фабрики. Это к тому, что мой одноклассник похитил эти сладости не для того, чтобы их поесть, а исключительно для угощения девочки, в которую был влюблён. В результате этой подростковой чувственности к Мише приклеился долго несмываемый ярлык «воришка», каким в реальной жизни он совсем не являлся.
Надо признать, что и с поведением, которое в советской школе тарифицировалась как учебная дисциплина, у Миши было далеко не всё в порядке. Он, правда, не разбивал стёкол, не участвовал в школьных или уличных драках и не дерзил учителям. В противовес перечисленному, у Миши был врождённый организаторский талант уговорить большую часть класса сбежать с урока, на котором планировались контрольная по математике или диктант по русскому языку. Это не спасало моего друга от неудовлетворительных оценок, но зато придавало чувство самоуважения и непомерного тщеславия. Да и что греха таить, Миша любил исчезать со школьных занятий и по собственной инициативе, и в одиночку. В этом плане ему вполне хватало ощущения собственной эмоциональной самодостаточности. В утренние часы школьных уроков он был завсегдатаем пустых залов городских кинотеатров. Как правило, до финального школьного звонка, извещающего о конце учебного дня, Миша успевал посмотреть три разных художественных фильма. Благо билет на утренние сеансы стоил всего двадцать пять копеек, и благо денег хватало