– А-а-а, н-н-а тебе! Мухосранский дристоносец!!! – проорал он, и приземлился на кусок ободранной крыши.
Пули прошили фары, хлебало и сердце злобной машины. Разрушитель зарычал, захлебываясь маслом и зеленой жижей. Разрушитель завалился на бок и испустил дух. Горан спрыгнул на мостовую, и побежал разгребать завал там, где была Астрая. Хоть сил у него и было больше, чем у многих человеков, но он смог добраться только до железного швеллера, под которым лежала оторванная рука Астраи. Огонь затухал. Техник крикнул в дымящуюся темноту, но ответил ему только пепел, оседающий на лицо. Горан вздохнул… "Прощай моя хорошая”, – сказал он одними губами. До слуха техника стали долетать крики, и он вдруг осознал, что свалка еще не кончена. Техник схватил калаш, и побежал обратно на площадь. Когда он огляделся, то понял, что последних дронов топчут бойцы, а с погрузчиком кто-то уже разобрался. Над площадью стоял дым и стоны. Раненые мычали и хрипели, покрикивая друг на друга шастали медики. Горан шел по мостовой, под ногами хрустели остатки дронов, а к подошвам липли кровь и масло. Сквозь дым он увидел Залтиса, который ковырялся в дохлом погрузчике. Горан подошел ближе, и увидел свой Урал, мертвый. В одном из боков у него была огромная дыра от вил погрузчика, рама выворочена, заднее колесо разорвано. Горан присел у тела своего друга, с которым проехали десятки тысяч верст, погладил запыленную фару. На плечо техника опустилась рука Залтиса.
– Твой? – негромко спросил Залтис.
– Мой… – буркнул Горан
– Он меня спас… Когда калаш заело, он на погрузчик бросился, а тот его…
– Точно мой… я его Уралом звал… за восемь лет ни разу не подвел… – с грустью сказал Горан.
– А ты че так вырядился? – перевел разговор Залтис, – я прибег на площадь, смотрю на той стороне какой-то вояка трощит дронов как заправский техник. Потом присмотрелся – ты.
– Так надо было.
– Понял, не спрашиваю.