Работать в таком режиме архитрудно, приходится делать по шесть, а то и по семь вылетов в день. Хорошо еще, что не каждый вылет заканчивается боем. Но мы не жалуемся, терпим. Знаем, что такую нагрузку надо выдержать всего три дня. А это все-таки по силам даже молодым летчикам. В перерывах между вылетами договариваюсь с Лосевым по поводу полета в Смоленск на “У-2”.
Узнав, в чем дело, командир тут же записывает на 19 октября в журнал боевых заданий: “Спецполет “У-2” по маршруту: база – Озерки – Смоленск – база”. – Ради такого дела я тебе даже прикрытие выделю. А что? Вдруг тебя с супругой “мессеры” атакуют. Что будешь делать? Николаев! Прикроешь “У-2” со Злобиным и Ольгой, когда они из загса к нам полетят?
– С радостью! – смеется Сергей.
Задачу свою дивизия выполнила довольно успешно. За три дня работы в район станции сумели прорваться не более двух-трех десятков “Юнкерсов”. Утром 19 октября “медведи” отразили последний налет на Починок. Поднявшись на патрулирование в 10.30, наша эскадрилья проходит над станцией. Там пусто. Последние танки и тылы корпуса уже ушли в район сосредоточения. Значит, конец нашей напряженной работе.
Чтобы не жечь зря бензин, мы пару раз шуганули группы “Мессершмитов”, которые, впрочем, и сами не горели большим желанием связываться с нами. Тем не менее Сергей оставляет одного из них удобрять смоленскую землю. Приземлившись и зарулив на стоянку, я говорю Крошкину:
– Подготовь к вылету “У-2”, а потом займись столом. Надо, чтобы гости остались довольны. У меня под нарами десяток банок тушенки, задействуй их тоже. Иван молчит и смотрит на меня как-то угрюмо. Но мне некогда разбираться в причинах его плохого настроения. Я спешу в штаб. Там тоже какая-то унылая атмосфера. Ясное дело, все вымотались за эти дни. Ничего, к вечеру настроение поднимется. Докладываю о результатах вылета и спрашиваю:
– Разрешите лететь в Озерки и Смоленск, товарищ гвардии полковник?
Лосев, не поднимая головы от карты, тихо отвечает мне каким-то бесцветным голосом:
– Не надо лететь в Озерки, капитан.
До меня не сразу доходит смысл слов.
– А в чем дело? Планы изменились?
Федоров говорит, глядя в окно:
– Никто тебя там уже не ждет, Андрей. Нет там Ольги Колышкиной.
– А куда она делась?
Гучкин! Мне приходит в голову мысль, что Гучкин, узнав каким-то образом об Ольгиной беременности, отправил ее в тыл.
– И Гучкина там нет, – таким же тоном, не меняя позы, говорит Федоров.
– Куда же они все подевались?
– Погибли.
– То есть как?
Я все еще ничего не могу понять, точнее, не хочу поверить.
– Бомба, – нехотя говорит Лосев. – Прямое попадание, прямо в операционную.
У меня темнеет в глазах. Сделав два быстрых шага, подхожу к столу и опираюсь на него сжатыми кулаками.
– Когда? – только и могу выдавить я сквозь стиснутые зубы.
– Сегодня