Светоч теплого янтарного цвета имел форму яйца, слабо светился и на ощупь был гладким и почти холодным. Лишнее подтверждение плачевности его состояния: фениксы горячие, он должен почти обжигать руки и гореть гораздо ярче.
Разобраться в той паутине, которая составляла светоч, Летана даже не пыталась – не с человеческими возможностями. Он сплетен настолько плотно, что даже отточенное постоянной работой с энергетическими структурами восприятие не поможет, как ни старайся. Шутка ли, упаковать взрослого человека в объем примерно головы! И даже если кажется, что ты отчетливо видишь нить и знаешь, как она должна тянуться, пытаться соединить бесполезно, потому что внутри, скорее всего, сложено несколько параллельных потоков; распространенная ошибка даже опытных силовиков.
Заставить поврежденный светоч развернуться тоже нетривиальная задача, но она хотя бы решаема. Отрезать от внешних источников, замкнуть в отдельный кокон, который надо успеть поставить за пару мгновений, да еще и достаточно плотный…
Летана почти успела. Все же опыт в этом деле великая вещь, а подобными коконами она заинтересовалась еще во время учебы и за десять с лишним лет довела схему до совершенства. Одного сейчас не учла: этот конкретный феникс оказался слишком силен и слишком яростно цеплялся за жизнь. Горская просто не успела оборвать нити, связывающие с ней воплощенное заклинание, а потом стало поздно – пациент присосался к ауре целителя клещом. Пришлось срочно изолировать уже саму себя, заключая в новый кокон обоих. От последовавшего за этим скачка потенциала на мгновение потемнело в глазах, Летана выругалась сквозь зубы, но – удержала. И его, и себя, а через мгновение светоч под ее ладонями потерял плотность.
Это было красиво. Чуть теплая гладкая поверхность большого янтарного яйца просела и подалась мягким воском, по операционному столу плеснуло жидкое пламя и стекло вниз, на несколько мгновений очертив птичий силуэт – хвост с парой особенно длинных перьев по бокам, поджатые черные лапы с острыми когтями, распростертые на всю операционную крылья. Обычно ярко-рыжее, а сейчас тускло-багровое – оперение мерцало, словно тлеющие угольки.
Еще мгновение, и покрытая мягкими, нежными на ощупь перьями птичья голова с хищным черным клювом сменилась человеческой, с колючей щетиной на щеках и выбритых висках.
Первым очнулся и шагнул к раненому анестезиолог, через мгновение опомнились остальные. Переместив правую ладонь на шею феникса, Летана отступила в сторону, чтобы не мешать коллегам. Отпускать пациента она не спешила, до конца работы было еще далеко. И пока хирург латал развороченную грудную клетку, собирая осколки ребер и легких, врачу-силовику предстояло заделать дыры в энергетической оболочке, которые никуда не делись. Непонятно, с чем пострадавший столкнулся – в прямом смысле, – но не будь он фениксом, уже умер бы. А так…
Он