– Так что, если хочешь, не иди. А мы все лучше помолимся, – отрезал президент.
Народ дружно закивал, а затем посыпался по газону в помещение, словно бусины, при этом предусмотрительно обходя стороной стерву Району. Ведь негоже было войти в дом Божий, когда одежда насквозь пропахла табаком. Среди удаляющихся лиц вдалеке мелькнула Эдалин. Двумя руками она крепко удерживала подвыпившего мужа, что едва ноги волочил. Ну, а дочурки – снова нечёсанные. А им ведь замечание никто и не думал делать. Даже пьяному Бартлею. Очевидно, его одурманил не только разбавленный помойный эль из бочонка.
Люди спешно занимали места. Мамочки усаживали детишек на колени, чтобы уместились все, однако надобности за этим не имелось. Народу на деле пришло не так уж и много. О'Лири медленно плелась за остальными. Тошнотворный запах тут же ударил в нос, и где-то в животе скрутило. Последовав в самый конец зала, морийка уже было направилась к выходу, однако остановилась, обернувшись. Тиган усадил Алистера на стул у алтаря, как гостя. Пастырь беззаботно улыбался всё это время, пока скользящий взгляд его не застрял на продавщице с ларька. Лицо его сделалось серьёзным и даже слегка хмурым.
Района восприняла это за недоброжелательный жест. Неужели настоятель купился на лесть здешних жителей и воспротивился её присутствию в церкви? Значит, он оказался гораздо глупее предполагаемого.
Бартлей с остальным мужичьём возился у передних скамеек. Они рассаживали гостей и перекрикивались с настоятелем, будто готовились не к воскресной службе – в понедельник, – а планировали устроить сценку в пригородном театре. Района нахмурилась и уселась на заднем ряду. Выудив из кармана пачку сигарет, она откинула бумажную крышку и принялась нюхать табачный запах, не прикуривая. Тиган, тут же подметивший наглость прихожанки, покраснел от злости.
– Района! – его дрожащий голос эхом раскинулся на всю широкую залу. – Не хочешь выйти первой, покаиться?
– Нет уж! – приподняв брови, парировала лавочница. Слабая улыбка сквозь сжатые губы выглядела враждебно.
– Ну, давай же! Тебя единственную тут мы застали в грехе, – заметил Тиган. – Братья, что скажете?
Толпа загудела. Среди злобных лиц мелькнул оскал Эдалин. Она радостно обернулась, уставившись вперёд.
– Довольно, Бартлей, – поднявшись со стула и подойдя к президенту, заявил Алистер и мягко похлопал старика по плечу. – Исповедь – дело добровольное. Тем более я видел: в церкви она не курила.
"Тогда тебе стоило объявить об этом ещё во дворе, когда все глумились надо мной!" – подумала Района.
– Кто тогда выйдет? – Бартлей обратился к толпе. – Оскар, давай же, выйди ты.
Сидящие схватились за имя бедолаги, как за спасательный круг. Сзади мужики начали толкать мальчишку в спину, а женщины принялись роптать. Лицо Оскара исказила тревога. Крючковатый