– Можешь больше не называть меня госпожой, – объявила я, когда мы зашли в дом.
– Что случилось? – Маркус выглядел весьма озадаченным.
– Решила, что хватит с тебя обучения, – было что-то бунтарское в моем настрое. – Так что с этого момента представь, что ты просто находишься у меня в гостях. Тебя и так ждет незавидная участь, поэтому будет справедливо, если оставшиеся три недели ты проведешь как свободный человек.
Надо было видеть лицо арамерца. Еще добрых часа два он с недоверием посматривал в мою сторону, ожидая, что я сообщу, что пошутила. Но я не собиралась менять решение.
Обычно мне не было жалко рабов, потому что те, кто попадал ко мне, после обучения отправлялись в дорогие дома и жили потом получше моего. Да, для этого приходилось трудиться и жить вне воли, но многие и сами горели желанием променять свободу на комфорт.
Даже те, кого приводила Эйстерия, не слишком цеплялись за гордость. Разумеется, никто из них не выказывал радости, но вскоре каждый из них приходил к выводу, что готов терпеть унижения в обмен на сытую жизнь по среди роскоши.
А по Маркусу сразу было видно, что он не смирится. Будет до последнего биться за свободу, ценой жизни. И ничто не убедит его сложить гордость на алтарь богатства.
А еще я не переставала удивляться характеру арамерца. В нем действительно чувствовалась эта внутренняя сила. С самого первого дня чувствовалась. Он не боялся открыто говорить в кругу аристократов. Уверена, если бы не моя просьба вести себя как подобает дисциплинированному рабу, он бы сегодня в амфитеатре еще хлеще высказался бы и в адрес Эйстерии, и тех мужчин.
Несмотря на объявление, что с этого дня Маркус может вести себя как мой гость, арамерец все равно самостоятельно отправился на кухню готовить ужин.
– Знаешь что? – заявила я после того, как брюнет достал из печи горшочки с томленым мясом и овощами. – Неси-ка все это добро в столовую и накрывай там стол на троих! Я сейчас Вира позову. Поедим все вместе!
– Эм… хорошо, – похоже, он начал понимать, что я не шучу.
К Рамону все правила. Пусть оба едят за красивым накрытым столом, а не как обычно, сидя на тесной кухне, ютясь в углу за низким столиком.
Вир особого энтузиазма не выказал, узнав, что я хочу поужинать вместе с ним в столовой, но отказываться не стал. На севере у них принято есть на кухне, но раз госпожа велела кушать вместе с ней в столовой, то куда деваться.
Поел, после чего, показав жестами, что у него еще много дел, поспешил улизнуть. А мы с Маркусом прихватили еще вина и перебрались в гостиную. За окном уже начинало смеркаться, да и на улице похолодало, так что брюнет разжег огонь в камине, пододвинул поближе к пламени два кресла и помог мне устроиться.
– Ты меня тоже прости за сегодняшний день, – миролюбивое настроение сказывалось на моем желании выговориться. – Если бы я знала, что сегодня будет – ни за что бы тебя не повела в амфитеатр. Я понятия не имела, ни про Эйстерию, ни про битву.
– Не