– Да. Без четверти двенадцать.
– Хорошо. – Штайнер повесил трубку.
Траутенаугассе – узкая, тихая улочка с неприглядными домами, где обитают мелкие буржуа. Штайнер внимательно осмотрел дом под номером 27, и, хотя этот дом ничем не отличался от остальных, ему он показался особенно омерзительным. Затем отошел немного назад и притаился.
Выйдя из парадного, Шефер торопливо и важно застучал башмаками по тротуару. Штайнер двинулся ему навстречу с таким расчетом, чтобы они встретились в темном месте. Здесь он задел его резким рывком плеча.
Шефер покачнулся.
– Вы что, нализались? – заорал он. – Разве вы не видите, что перед вами официальное лицо при исполнении…
– Нет, – возразил Штайнер. – Вижу только жалкого выблядка! Выблядка, понимаешь?
На мгновение Шефер онемел.
– Послушайте, – тихо сказал он. – Вы, видать, сумасшедший! Это вам так не пройдет! А ну-ка живо пошли в участок!
Он попытался достать револьвер. Штайнер ударил его ногой по руке, молниеносно подскочил на шаг вперед и сделал то, что всего оскорбительнее для мужчины: плоской ладонью наотмашь ударил Шефера по лицу, сначала справа, потом слева.
Полицейский захрипел и бросился на него. Штайнер увернулся и, развернувшись, ударил Шефера левым свингом в нос, из которого сразу пошла кровь.
– Выблядок! – глухо выдавил он из себя. – Жалкий засранец! Падаль трусливая!
Коротким прямым ударом он рассек ему губу, почувствовав под кулаком хруст зубов. Шефер едва удержался на ногах и вдруг завопил высоким бабьим голосом:
– На помощь!
– Заткнись! – буркнул Штайнер, навесив ему резкий правый хук, и тут же четким ударом левой двинул его прямо в солнечное сплетение. Шефер что-то проквакал и, точно столб, рухнул на тротуар.
В нескольких окнах зажегся свет.
– Что там еще? – громко спросил кто-то.
– Ничего, – ответил Штайнер из темноты. – Просто пьяный!
– Черт бы их побрал, всех этих забулдыг! – злобно произнес тот же голос. – Отведите его в полицию!
– Именно туда он и должен попасть!
– Только сначала набейте ему как следует пьяную харю!
Окно захлопнулось. Штайнер усмехнулся и исчез за ближайшим углом. Он был уверен, что в темноте Шефер не узнал его измененное лицо. Он прошел несколько кварталов и очутился в оживленном районе. Здесь он замедлил шаг.
Все получилось великолепно и все-таки противно до тошноты, подумал он. Тоже мне, отомстил! Жалкая, смехотворная месть! Но все же она хоть как-то уравновешивает годы нескончаемого бегства и унижений! Что ж, какой случай подвернется, тем и пользуешься! Он остановился под фонарем и достал свой паспорт. Иоганн Губер! Рабочий! Ты умер и гниешь где-то в земле города Граца, но твой паспорт как бы жив, и власти признают его.
Я, Йозеф Штайнер, жив; но в глазах властей без паспорта я мертв. Он рассмеялся. Считай, мы поменялись с тобой, Иоганн Губер!