Искусствовед-критик никогда не утруждал себя приходом на работу или другими обязанностями, но принимал на должности людей он сам. Каждый должен был пройти собеседование с ним лично. И Ваня прошел. А потом его жизнь стала меняться. В хорошую сторону. В жизни всегда есть какой-то переломный момент, когда ты взлетаешь. Но почти всегда в тебя прилетает камень, который тебя тянет обратно. Сталкивает тебя, и в этом полете важно лишь одно – не разбиться.
Ваня любил искусство. Он знал все: от истории до физики, но считал, что искусство может полюбить не каждый. Не каждый его и поймет. Он вдохновлял людей совершать открытия, делать невозможные вещи. Многие из тех, кто приходил домой после экскурсии в музее, сочиняли гениальное музыкальное произведение, писали стихи, книги, картины. Он был гениален тем, что делал гениальными других. Но сам считал себя никчемным. Он страдал, думая о том, что не сможет найти себя до конца жизни. Так длилось почти половину его жизни. Он был одинок, потому что занимался самокопанием, пытался найти выход. Вдохновение. И оно пришло. Точнее она.
В музей пришла одна художница, чтобы выставить свою картину. И так уж вышло, что это дело доверили Ване. Но он не смог сказать ей ни слова – влюбился с первого взгляда. Их любовь была мгновенной, но настолько сильной. Она могла бы не быть мгновенной, если бы жизнь распорядилась по-другому. Но они полюбили друг друга, а Ваня после первой встречи написал свою первую картину. На скале. Красками. Его тогда чуть не посадили за порчу природного достояния и что-то такое… Но ему было плевать на это, он не мог забыть о своей Жанне. Он нарисовал ее в образе цветка, бутона, который начал уже благоухать, но не полностью раскрылся ему. Они поженились через месяц.
У них была самая счастливая семья, которую когда-либо знали, но все самое прекрасное всегда исчезает. Слишком короткой была их история, чтобы ответить, почему все так жестоко? Почему люди обязаны так страдать? Жанна закончила жизнь самоубийством через два месяца после их свадьбы. Она узнала, что не сможет иметь детей. Никогда. И что всегда будет одинока. Что было тогда с Ваней – и говорить страшно. Он держался на грани смелости жить дальше после этого и слабостью стать свободным. Он слишком мало с ней пробыл. Но каждый день он помнил то чувство полета, вдохновения и мечты.
После того, как его жизнь вернулась в серую скучную гениальную обыденность, настал черед новых испытаний. Он узнал о том, что теряет зрение. И может