– Ну а чего вы хотите? Вы же сами просили, чтобы «Пузыри» были любопытными и более самостоятельными, так сказать. Они же хотят вам помочь.
– Хотелось бы, чтобы они прежде всего выполняли то, о чём их просят, – вздохнул начальник станции.
– А разве они этого не делают?
– Делают, но… – развёл руками Тихон Андреевич.
– Давайте им более подробные инструкции. Например, вот сейчас вы им сказали, что после того, как они доставят нас на сушу, то должны вернуться на базу, так?
– Так.
– Но вы же не сказали, что они должны вернуться сегодня и что им нельзя на обратном пути отвлекаться на исследования.
– А разве это и так не понятно? – возмутился Карцев.
Тут в разговор вмешалась Светлана Ивановна.
– Сразу видно, Тихон, что у тебя нет детей, – сказала она с улыбкой.
– Откуда же это видно?
– Потому что с нашей Таськой, например, та же история: не скажешь, что она должна вернуться домой через час, – можешь не надеяться увидеть её раньше вечера.
– Во-первых, это было всего один раз! – запротестовала Тася. – А во-вторых, ты могла бы позвонить, если уж так за меня волновалась.
Вместо ответа, Светлана Ивановна сильнее прижала дочь к себе.
– Раздавишь, – прохрипела Тася.
– Действительно, – вступился Карцев, – раздавишь ребёнка, Светка. Лучше отпусти её со мной попрощаться.
Тася и Тихон Андреевич отошли в сторонку, и Карцев протянул ей широкую ладонь.
– Что ж, Таисия Павловна Лом, самая быстрая водоплавающая девочка, давай прощаться, что ли?
– Вы же знаете, что я не люблю, когда меня по фамилии называют, – поморщилась Тася.
– Знаю. И не понимаю, чем уж она тебе так не угодила. Поэтому вот держи подарок, – и он жестом фокусника достал из-за спины прямоугольный свёрток. – Надеюсь, это поможет тебе полюбить свою фамилию.
– А что там? – поинтересовалась Тася, разглядывая подарок, упакованный в бумагу с логотипом станции. Она протянула руку к кончику тесёмки, которой был перетянут свёрток, но Тихон Андреевич остановил её.
– Потом посмотришь, – сказал он. – Пора ехать, видишь, отец уже тебя ждёт.
Действительно, папа уже сидел в штурманском кресле «Пузыря». Мама всё так же не отпускала его руку. Секретарь забирался во второй «Пузырь», наполненный багажом. Одна нога была внутри субмарины, а вторую он никак не мог согнуть, чтобы протиснуться в проём люка.
– Папа! –