Помещение погрузилось в звенящую тишину.
Не знаю, сколько я стояла, смотря в пустоту. Минуту, полчаса, два?
В конце концов заставила себя пойти в сторону спальни. Распахнула огромные зеркальные двери, ведущие в гардеробную комнату, достала небольшую дорожную сумку, покидав туда минимум – пару джинс, свитеров и футболок. Переоделась сама – неприметно, так как одевается каждая вторая на улице. На ноги нацепила кроссовки, а длинные тяжелые волосы забрала в конский хвост и спрятала под капюшон.
«Побыть одной. Успокоиться»… – повторяла как мантру, когда шла по улице под промозглым дождем. Сверну за соседний квартал и поймаю такси.
«Побыть одной. Успокоиться. И подать на развод».
7
– Варька, а что ты тут де…? – Вопрос Маши оборвался на полуслове, когда она увидела в моих руках дорожную сумку. Подруга стояла в дверях нашей комнаты в общежитии, в растянутой домашней одежде, в одной руке держала плюшку. Видимо, я застала ее за ночным чаепитием. Раньше мы обожали такие спонтанные посиделки.
Я передернула плечами – одежда влажная и липнет к телу. Кивнула на лакомство:
– Те самые? Из кафе через дорогу? – горько улыбнулась я старой подруге. С первого курса жили вместе, пока я… Не вышла замуж за Германа, и не перевелась на заочное обучение.
Машка непонимающе посмотрела на выпечку. Кивнула. Вновь перевела взгляд на меня, а затем шире распахнула дверь, приглашая войти.
Да, не впустить она меня не могла. Все же койка-место в общаге до сих пор за мной числится. Вообще-то студентам на заочном оно не положено, но за определенную плату на все закрывают глаза. А мы с Машкой сразу договорились, что до конца обучения я оставлю за собой это место. Подруга не хотела новую соседку под боком, а мне было спокойнее иметь место, куда я смогу уйти если что…
«Если что» – ехидно пронеслось в голове.
Вот сегодня это «если что» как раз наступило. Неужели, я подсознательно знала, что такой день придет?
– Так, проходи, – сориентировались подруга, проглатывая плюшку и вытирая руки о затасканную футболку. Выхватила из моих рук сумку, и буквально протолкнула внутрь комнаты.
Мои ноги одеревенели, взгляд приклеился к знакомому интерьеру.
– Чего застыла? Давно ты тут не бывала. Отвыкла, поди, от таких «хором», – хмыкнула Машка. Видя мое состояние, помогла стащить флисовую толстовку. От промозглой мороси она стала тяжелой и неуютной. Через миг на мои плечи набросили тоненький плед.
– Дрожишь вся, – ругалась подруга. – Пешком что-ли шла?
– Нет, – тихо ответила. Неуверенно озираясь, я подмечала, что ничего за два года тут не изменилось. Разве что кусок старых обоев в углу теперь еще больше отклеивается. Единственное небольшое окно с пыльными стеклами. Две старых койки. Стол из массивного тяжелого дерева, лакированный, с обшарпанными углами и выцарапанными посланиями от предыдущих жильцов. Скромно, на грани студенческой бедности.
Ну