От ее наглости, от жалящих уколов ее ненависти, от этого беззастенчивого хамства…
К счастью, нас прервали. Врач-хирург, который провел операцию мужу, отозвал меня в сторону. Сусанна вроде как рыпнулась за нами, но была остановлена его вопросительным взглядом. Как ни странно, в грудь она себя бить перед ним не решилась, и с высоким мужчиной в очках мы смогли побеседовать наедине.
– Мы ввели вашего супруга в искусственную кому, чтобы организму было легче оправиться после операции и снизилась нагрузка на органы, особенно на мозг, – объяснял он спокойно и медленно.
Тревога заставила сердце колотиться на разрыв.
– Искусственную кому? Что это значит? Это надолго?
– Постараемся вывести вашего супруга из комы через два дня, так ему будет легче. Не волнуйтесь. Жизнь вашего мужа вне опасности. Здоровый, сильный, крепкий организм молодого мужчины. Не стоит переживать, пик прошел, и сидеть я вам тут не советую, лучше отправляйтесь домой и отдохните, – увещевал он.
– Я не могу его оставить, – сказала та часть меня, которая еще оставалась законной и любящей супругой Димы. Которая не столкнулась с его предательством и переживала за его жизнь и здоровье.
Не могу же я просто взять и уйти по коридору на выход.
– Здесь вам делать нечего. Вы собираетесь сидеть под дверьми реанимации? Это не нужно, – настаивал врач, посматривая на часы.
Понимая, что задерживаю его, я всё равно не могла успокоиться.
– Но если опасность отступила, то его можно перевести в обычную палату? Почему он в реанимации? Кто-то должен остаться и присмотреть за ним. Вы переведете его в обычную палату? Когда? – хрипела я от волнения.
– За больным здесь весь необходимый присмотр. Ничего не нужно, – вроде как даже оскорбился врач из-за того, что я пыталась лезть на его территорию. – Двадцать четыре на семь за его состоянием следят мониторы, а за ними – медсестры и врачи. Я сам беру на контроль вашего супругу. Не надо излишне нагнетать обстановку. Давайте вы всё же поедете домой и позвоните часа через три? Дайте своему мужу восстановиться…
Ничего не поделать. Я согласилась. Только перевела дух, как ко мне подскочила Сусанна.
– Что он сказал? – потребовала так, будто имела на это право.
– Уверена, ты всё слышала, – ответила, не выходя из оцепенелого состояния. – Дима в коме. Можешь звонить в отделение и осведомляться об его состоянии. Позволь я пойду?
Вопрос был риторическим, и я никак не ожидала, что дамочка увяжется за мной, волоча сына, как на буксире.
– Э, нет, ты куда собралась? Вместе поедем.
– Куда поедем? Что ты прицепилась как репей? – возмутилась я. – Совсем такта нет? Ребенка пожалей.
– Я и жалею! По гостиницам не буду Орловского