Соглашаться я и сейчас не особенно хотела, но проиграть Ремизову и остаться на самом деле бомжом мне точно не хотелось. Он всегда отвечает за свои слова – раз обещал меня раздеть и разуть, значит, добьётся этого всеми правдами и неправдами.
Эту битву против такой акулы бизнеса я не выдержу.
Единственный, кто мог помочь выстоять и утереть нос зарвавшемуся бывшему – Швец. Но условия его помощи довольно категоричные…
Как я буду жить с нелюбимым? В постель с ним лягу?
Может быть, он захочет детей, наших общих?
Против моей дочери Вадим ничего не имел, он знал, что у меня есть ребёнок. Но он же наверняка захочет своих детей…
Даже не представляю себе это всё. Но сейчас мне надо было во что бы то ни стало поставить наглого бывшего муженька на место. Пусть думает, что меня есть кому защитить и на всякий случай боится подходить близко. А с Вадимом мы, может быть, ещё как-то договоримся…
Я понимала, что Швец будет настаивать на своём – не будет он просто так напрягаться без существенной награды, но всё равно даже в свои тридцать всё ещё иногда верила в чудо. Наверное, потому что в моём случае только надежда на чудеса и оставалась…
– Да сейчас прямо, – снова хмыкнул Демид. Какой же он самоуверенный, гад! Так бы и съездила по роже ему, кулаком желательно! Как же он бесит меня даже спустя шесть лет… Козёл бородатый. Наглый индюк! Он ведь уверен, что ничего я ему не сделаю, что ничего против не смогу. – За кого же ты выходишь? За слесаря?
Я – может, и не смогу, а вот Вадим… Швец очень даже может намылить шею моему бывшему. И сделает это с особенным энтузиазмом, если я перед встречей с Демидом как следует разозлю Вадима рассказами об издевательствах надо мной и измене со стороны Ремизова.
Вот тогда тебе, бывший дорогой, мало не покажется – по полной хапнешь!
Это тебе не с девушкой тягаться. Посмотрим, как тогда ты останешься столь самоуверенным и наглым! Лишь бы в штанишки не написал от страха при встрече со Швецом!
– За кого слесаря? – рассмеялась я. – Ты меня за кого держишь, Ремизов? У меня всегда были только самые лучшие мужчины.
Он сосредоточил на мне внимательный взгляд карих глаз.
– Кроме тебя, конечно, – добавила я. – Ты – подкачал, но другие… Вадим – не слесарь. Он – предприниматель. Да ты знаешь ведь его.
Демид сузил глаза. Мой кирпич, брошенный в него, ему не понравился. Он-то считал себя неотразимым и незабываемым… Впрочем, так оно и есть – он самый незабываемый гад в моей жизни, тот, кто моё сердце молотком расколошматил на мелкие куски без сожаления, но Ремизову об этом знать не нужно. Всё в прошлом, пусть там и остаётся.
– Ну и? – поднял брови Демид. – Хватит держать интригу уже. Говори, кто это несчастный, кого угораздило в тебя, истеричку, вляпаться?
– Это с тобой я истеричкой была, – пнула я его. – А с Вадиком – само спокойствие. Потому что с ним у меня нет ни проблем,